— В 1980 году в ЦСКА нужно было серьезно менять поголовье. И меня как офицера, который в этом разбирается, отправили туда на подмогу. Я лошадей любил и понимал, поэтому с удовольствием провел десять лет своей жизни, с 1981 по 1990 год, мотаясь с коневозкой по стране. К тому времени многие мои однокашники заняли руководящие посты на основных конезаводах, так что все это было мне интересно вдвойне. К каждому жеребенку относился как к произведению искусства. Давно прочитал в старых немецких книжках, что спортивная лошадь, кроме всех своих великолепных данных и происхождения, должна обладать сердцем бойца, и в отличие от других это качество развить практически невозможно. Его и пытался разглядеть. Просматривать жеребят для ЦСКА начинал, когда те еще подсосными ходили с кобылой. Потом спустя пару месяцев возвращался — они к этому времени уже начинали щипать траву. Сидел с клочком бумаги и журналом таврения и смотрел, как они играют, отдыхают, едят, как быстро восстанавливаются. Фиксировал для себя каждую мелочь. Лошадей для разных конюшен тогда отбирали трехлетками, когда их перспективы уже всем очевидны. В результате за лучших особей начиналась настоящая борьба. Я решил сыграть на опережение и увидеть перспективу в совсем маленьких жеребятах. Не буду кокетничать и скажу, что мне это удалось. Когда я впервые привез в ЦСКА десять жеребят, все смеялись, называя их детским садом имени Жуковского. А дальше, поскольку ЦСКА мог себе это позволить, каждому жеребенку выделили своего куратора, отдельное питание и идеальный распорядок дня. Под такой опекой они начали расти и развиваться так, что превзошли все существующие шкалы роста. Метод оказался эффективным. Результат — 70 процентов лошадей сборной страны прошли через конноспортивный дивизион ЦСКА. Одна из них и вовсе стала серебряным призером Всемирных конных игр в Стокгольме.
— По сравнению с Западом все было более чем скромно, а на него равняться было не принято. Я однажды оказался близок к суровому наказанию, когда привел в пример немецкий опыт. В 1983 году конники ЦСКА отправились на Спартакиаду народов СССР и там успешно все проиграли. Командир наш сказался больным и на главный тренерский совет ЦСКА отправил меня. Я вышел на трибуну, начал объяснять причины поражения, на что начальник политотдела менторским тоном говорит: «Ну а что дальше-то предлагаете делать?» Передо мной в зале весь ЦСКА сидит, Валерий Харламов, с которым мы в клубе время от времени пересекались, улыбается. Ну я и привожу в пример Ханса Гюнтера Винклера, многократного олимпийского чемпиона из ФРГ. «Если Винклер условно кормит своих 20 лошадей шоколадом, — говорю, — мы должны 120 шоколадом кормить, чтобы успешно выступать». На что начальник этот меня прерывает и говорит: «А конкретно-то что?» Ну тут я пошел ва-банк: «Товарищ полковник, надо выбрать лучшего спортсмена и отправить его туда на стажировку, тогда точно будет толк». «Уж не себя ли вы имеете в виду, товарищ капитан?» — с ехидцей говорит он. «Ну что вы, товарищ полковник, — отвечаю, — конечно, вы поедете!» На этом месте зал просто грохнул. Харламов ко мне потом подошел: «Выгонят тебя за такие слова, Вовка!» К счастью, полковник этот оказался нормальным мужиком, мы с ним потом неплохо общались. Того, что для меня образцом для подражания в профессиональном спорте и законодателями моды в олимпийских видах конного спорта всегда были немцы, я не скрывал ни тогда, ни сейчас. Уже в 90-х годах, попав на престижнейшие соревнования в Аахене, которые конники называли конной олимпиадой, понял, почему советская формула никогда работать не будет. Причина проста. В Аахене за лошадью, которая входила в призеры турнира, тянулся шлейф в районе миллиона долларов. Это затраты на тренировки, перевозки, персонал, экипировку. У нас же если 50 тысяч вложили, то и слава богу. Понятно, что «Жигули» с «Мерседесом» соревноваться не смогут.
Хотя тогда еще наши спортсмены оставались желанными гостями на многих соревнованиях и по-прежнему выступали успешно. Например, на первых Всемирных военно-спортивных играх, которые в 1995 году проходили в Италии. Тогда министром обороны был Павел Сергеевич Грачев. Он собрал главных тренеров по всем видам конного спорта и сказал: «Ребята, победить на играх — ваша главная боевая задача. Это ваша горячая точка, и без медалей не возвращайтесь!» Нам удалось привезти из Италии одну золотую медаль по конкуру, выигранную Анатолием Тимченко, и одну серебряную по выездке, завоеванную Татьяной Слепцовой. Наград могло быть и больше, но произошел досадный инцидент. За два дня до старта лошадь нашего лидера на ровном месте пробила камнем подошву. Мне это потом ставили в вину, поскольку руководитель должен даже такие риски предусматривать.
— Конечно! Во всем мире, когда дело касается конного спорта, будь то конкур, бега или скачки, тренеры и владельцы пытаются не упустить ни единой мелочи. Скажем, при многих ипподромах в мире работают солярии для лошадей, а в Канаде у них даже имеется мануальный терапевт. Потому что лошади там — это культура и традиции, которые при умелом подходе могут приносить государству доход. В 2007 году я стал советником помощника президента РФ. Занимался подготовкой и проведением скачек на приз президента РФ, а самое главное — участвовал в подготовке идеологии ОАО «Российские ипподромы». Мне постоянно приходится объяснять окружающим, что тотализатор не имеет ничего общего с казино и прочими азартными играми. Ты не просто ставишь на удачу, а анализируешь предыдущие выступления лошади, ее происхождение и спортивную форму, оцениваешь состояние дорожки, уровень мастерства жокеев и так далее. Это целая наука, имеющая мало отношения к тупому азарту. К счастью, меня услышали и обещали вернуть тотализатор на ипподром. Но чтобы он заработал эффективно, необходимо было сменить форму собственности и объединить ипподромы страны в целостную структуру. Зачем? Смотрите, как работает система сейчас: между двумя заездами или скачками минут тридцать перерыва. Первые десять минут уходят на то, чтобы сделать следующую ставку, а оставшиеся, условно говоря, на пиво и бутерброды. Весь остальной мир уже лет сорок существует в другом режиме — вместо бутербродов посетитель делает ставку на скачку в другом городе. Скажем, сидя на московском ипподроме, в перерыве человек в онлайн-режиме смотрит соревнование в Ростове и делает ставку на него. Во Франции в подобную систему заведено 200 с лишним ипподромов, в результате чего популяция играющих людей увеличивается, а вместе с ней и доходы государства от тотализатора. Я сторонник того, чтобы тотализатор был под контролем государства.
— Нет. Это все проходит под патронажем руководителя таможенной службы России Андрея Юрьевича Бельянинова. Я лишь давал некоторые рекомендации опытного кавалериста и офицера, а также с комиссией ездил смотреть лошадей, подготовленных для этого перехода. 25 великолепных буденновских и донских лошадей. У них удивительная золотисто-рыжая масть, и если их правильно подготовить, то блестеть будут натурально как золотое кольцо. К идее перехода я отношусь с небывалым воодушевлением. Знаете, почему? У ребят, которые его организуют, по-настоящему горят глаза, они всю душу вкладывают в подготовку, и такой азарт вызывает уважение. И государство идею поддерживает. Еще десять лет назад на
