предложение. Три недели продлилось ожидание автомобиля, за это время он закончил роман «Прощай, оружие!». Вскоре по приезде Хемингуэй подружился с Чарлзом Томпсоном, владельцем магазина хозяйственных товаров. Тот ввел писателя в упоительный мир спортивной рыбалки. Подружилась чета Хемингуэев и с самим Ки-Уэстом, где они решили поселиться и со временем, в 1931 году, приобрели на деньги все того же дядюшки Гаса дом. Дом как дом, бывают во Флориде куда круче. Построен в 1851 году в испанском колониальном стиле из природного камня. В состоянии он был никудышном, но новые хозяева зрили в корень. Главное — удобство планировки и прочность конструкции. Затеяли грандиозный ремонт, добавили кое-что и превратили дом в конфетку.
Что сразу же бросается в глаза — чувство меры и вкуса. Хемингуэй был вовсе не беден, но в его жилище нет бьющей в глаза роскоши. Оно обставлялось теми вещами, которые ему были дороги как память о Европе, которые содержали в себе какую-то историю. В спальне и других комнатах — добротная тяжеловесная старинная мебель из испанских монастырей. Везде привезенные люстры, любимые Полин. Трофеи завзятого охотника Хемингуэя, включая оленьи рога и звериные шкуры. На книжной полке стоит забавная скульптура. «Кот» работы Пикассо, подаренный Хемингуэю самим художником. Дейв уточняет: копия. Оригинал был украден несколько лет назад, найден, увы, разбитым. Его склеили и запрятали от греха подальше в сейф.
Переходим в дом поменьше, переделанный из бывшей конюшни. Именно здесь располагались гостевые комнаты, а также рабочий кабинет писателя. На столе в нем — пишущая машинка. Мэтр иногда сам печатал, но чаще писал от руки, а манускрипты набирал «машинист», которому он платил тридцать долларов в неделю. Много бумаги оказывалось в корзине, он переписывал тексты безжалостно. Но на выходе получал чеканные строки — ни убавить ни прибавить. Рукописи доверял читать только одному человеку на свете — Гертруде Стайн.
Но главной достопримечательностью усадьбы стали не дом-1 и дом-2, а сооруженный по настоянию Полин в 37—38-х годах бассейн. Первый инграунд-бассейн в Ки-Уэсте и на всех нижних островах архипелага. Технические проблемы были столь серьезными, что подняли цену до 20 тысяч долларов (по тем временам сумма немалая). Хемингуэй почти все время, что строился бассейн, находился в разъездах. Вернувшись, пораженный высокой ценой, он вытащил из кармана одноцентовую монетку и вдавил ее в еще сырой цемент облицовки со словами: «Забирай последний грош!» Нынче ее в числе других достопримечательностей показывают туристам.
Парадиз для кис-кис
Про усатых-полосатых нахлебников, вольготно обретающихся в доме Папы Хэма, я был наслышан давно. Это, надо сказать, гениальный маркетинговый ход. В век Интернета и видеозабав классиков читают все меньше и меньше, и тропы к их мемориалам если и не зарастают (пока!) травой забвения, но и не утрамбовываются до высокой плотности, как раньше. А тут такой манок — целое королевство кошек, да не простых, а шестипалых. Праздник, который хочется погладить.
Как многие сильные и мужественные люди, Папа Хэм обожал нежное кошачье племя. Как-то знакомый моряк-капитан подарил ему необычную шестипалую кошку. По науке их называют полидактилиями (обычно у кошек по пять пальцев на передних лапах и по четыре на задних). Так вот почти все нынешние обитатели дома — наследники, кто по прямой, кто по кривой, той самой основоположницы, легендарной белой кошки по кличке Снежок. Ген шестипалости передается, как правило, через поколение. Как объяснил Дейв Гонсалес, популяция поддерживается на уровне 40—50 особей. На момент нашего разговора кошек в хозяйстве было 44. Выходить за рамки не дают. Родить потомство разрешают первой забеременевшей кошке каждого нового помета, остальных «нейтрализуют», и они, как невозмутимо заметил Дейв, переходят в категорию «консультанток».
В день моего визита стояла сильная жара и кошки попрятались в заросли. В самом доме, где воздух охлаждал кондиционер, я заметил пару ленивых созданий. Один, палевого окраса, по кличке Кларк Гейбл, нагло возлежал на священной хозяйской кровати, рядом со строгой табличкой «руками не трогать». А лапами можно. Другая, черная как смоль Элизабет Тейлор, ходила по кухне и даже не думала пугаться толп туристов.
Дейв и другие экскурсоводы знают всех кошек по кличкам, которые им синклитом попечителей музея даются в честь знаменитых современников Папы Хэма. Он-то сам и заложил эту традицию. По усадьбе нынче разгуливают и разлеживают Грета Гарбо, Теннесси Уильямс, Бенни Гудмен, Спенсер Трейси, Гарри Трумэн и другие «селебретиз». Самое свежее пополнение пушистой команды — игривая кошечка по кличке Мата Хари.
Не жизнь у них, а малина, вернее, сметана, Матроскин бы заценил. На территории расставлены девять крытых столовых с закусоном и водой. Ветеринар приходит раз в неделю. «У них социальный пакет лучше, чем у меня, — говорит Дейв. — Бесплатная крыша над головой, питание, медицина. Даже похороны». Над одним из кошачьих особнячков на территории усадьбы написан выразительный слоган: «У собак есть хозяева. У кошек есть персонал».
Ты меня респектуешь?
Помимо любви к кошкам, рыбалке и чужим женам Папа Хэм был не дурак выпить. Настолько не дурак, что, как говорят, в день потреблял не менее кварты виски. Ну это явное преувеличение, иначе от такой фиесты он бы простился с оружием и нашим миром намного раньше. Но вот непреложный факт: в Sloppy Joe, его любимом заведении в Ки-Уэсте на веселой Дювал-стрит, он сидел часами. А Джо Расселл, владелец этого грязноватого, шумного и харизматичного бара, стал ближайшим корешем писателя. Они и зашибали вместе, и рыбачили. В его компании, сказали мне в баре, Папа Хэм за 115 дней поймал 54 марлина (если это не байка — поди проверь). Марлин — такая гигантская длинноносая рыбина весом с теленка. На канонической фотографии Хемингуэй сфотографировался с одной из них, так сказать, в их двоих полный рост.
Остров Ки-Уэст, изолированное местечко на самом юго-восточном краешке Америки, писатель называл «Сан-Тропе для бедняков». Городок был наполнен разнокалиберной публикой, от респектабельных бизнесменов до криминальных бомжей. Будучи убежденным реалистом и матерым жизнелюбом, Хемингуэй водился и с теми и с другими и материализовал галерею знакомых ему персонажей в романе «Иметь и не иметь», кстати, единственном своем большом произведении, действие которого происходит в США. Так разлюбезного его сердцу выпивоху Джо он вывел в этой книжке как Фредди, владельца бара и капитана судна. Сегодня хмельной завет Папы Хэма в Ки-Уэсте бережно блюдется, в чем сразу же убеждаешься,
