...Хасбулатовцы на любую подлость шли. Первый шаг они сделали, когда объявили легитимным свой X съезд. На самом деле у них кворума не собралось. Тогда они лишили депутатских полномочий не явившихся на съезд сторонников Ельцина. Шаг противозаконный, тем более когда решается вопрос об импичменте. Позже я сказал Зорькину: «Куда вы смотрели? Сидели ведь там, видели, что кворума нет, тем не менее одобрили решение и об импичменте, и о назначении Руцкого и. о. президента». А когда появился фиктивный кворум, депутаты начали безобразничать. Все это на глазах у председателя Конституционного суда.
Ельцин настолько рассвирепел, что подписал указ о роспуске Конституционного суда. Я сказал: «Борис Николаевич, нельзя этого делать. Если еще Верховный Совет президент может распустить, то Конституционный суд — нет. Дайте мне два дня, я постараюсь, чтобы Зорькин ушел с этого поста». Уговаривал долго: уйди, дай возможность Конституционному суду сохраниться, останешься в КС простым судьей. На следующий день приносят мне его заявление, а сам он уехал домой болеть. Мы спасли Конституционный суд, потом его пополнили, и суд стал работать полноценно.
— Характер один. Борис Николаевич был создан для боя, для критических ситуаций, хотя иногда способствовал этому, пытаясь своими действиями опередить события. Всегда хотелось сделать быстро... Да, за два года какие-то черты изменились. В 91-м — он бесспорный авторитет демократов, 100- процентный лидер. В 93-м — он президент вне партии, над партией. И вспомним его достойнейшую черту — милость к падшим, будь то мятежники из ГКЧП или Верховного Совета. Он мог легко менять кадры, но никогда не опускался до того, чтобы преследовать людей, даже много ему насоливших...
Фильтровать до готовности / Hi-tech / Бизнес
Фильтровать до готовности
/ Hi-tech / Бизнес
Черный список неблагонадежных сайтов пока никого не напугал
Волна протеста против закона об ограничении доступа к интернет-сайтам, опасным для детей, быстро сошла на нет. Действительно, нет особого резона возмущаться тем, что давно стало нормой в цивилизованных странах. Гораздо интереснее вопрос, как создать такую систему фильтрации, которая точно отвечала бы возложенным на нее задачам. В этой части у новорожденного закона огромное количество белых пятен.
Кажется, самое простое дело — технически организовать сбор сведений о «плохих» сайтах. По долгу службы сегодня множество организаций ведет мониторинг Интернета: антивирусные компании, поисковики, борцы с киберпреступниками, разнообразные центры мониторинга и т. п. О своем желании работать на российском рынке недавно заявила известная финская компания Web of Trust, специализирующаяся на мониторинге и оценке опасности сайтов в Интернете на основе откликов интернет-сообщества. Сегодня в ее базе около 37 миллионов сайтов. Цифра только на первый взгляд внушительная — чуть более пяти процентов от тех почти 700 миллионов сайтов, составляющих сегодняшний Интернет. В пересчете на веб-страницы это означает восемь миллиардов страниц, из которых, по оценке Дмитрия Курашева, директора компании Entensys и руководителя рабочей группы АДЭ по защите детей в сетях ИКТ, вредоносными могут считаться около 700 миллионов. А это примерно 10 процентов всех сайтов в мире.
Одна организация, пусть даже семи пядей во лбу, с таким объемом ресурсов, к тому же постоянно обновляющихся, не справится. А мировому «коллективному разуму» профессионалов это под силу. К тому же, как рассказывает Андрей Комаров, руководитель отдела аудита и консалтинга Group-IB, глобальная кооперация центров реагирования на компьютерные инциденты позволяет сегодня блокировать ресурсы, находящиеся за рубежом, даже в отсутствие действенного межправительственного сотрудничества. И тут возникают первые вопросы к системе организации контента: какие источники будут поставлять сведения о подозрительных сайтах и как будут координироваться их усилия?
В Европе и США это делается так: разнообразные фонды собирают свои базы «плохих» сайтов, включая официальный черный список, и продают их провайдерам связи, выполняя фактически функции аутсорсера по актуализации «плохих» адресов. Провайдеры идут на это, потому что получают возможность предлагать качественные платные услуги типа родительского контроля или premium-услуги «безопасного Интернета». А в некоторых странах, добавляет Наталья Касперская, генеральный директор InfoWatch, приняты добровольные соглашения провайдеров о борьбе с контентом, вредным для молодежи. Например, в Германии под этим соглашением подписались и Bing, и Google, и Yahoo!, и вопрос политического ограничения свободы слова просто не возникает. А что у нас?
Цепочек монетизации услуг фильтрации нет. Как нет страха быть уличенным в поддержке неблаговидного контента. «У нас даже лог переписки педофила с жертвой, из которого очевидны намерения злоумышленника, сегодня не признается прямым доказательством вины», — напоминает Юрий
