следовал самый разгар работы. Пикассо часто будил своих жен, заставляя их находиться рядом, когда он работает.
— За то, чтобы находиться рядом с такой личностью, как Пикассо, нужно заплатить немалую цену. Переживать вместе с ним спады, подъемы, переменчивое настроение. Женщина ему необходима, но самым главным в его жизни остается искусство. Женщина, которая находилась с ним рядом, должна была это знать и принимать как данность или уходить. Только Франсуаза Жило не стала мириться с такой жизнью. Остальные были полны любви к нему. Жаклин была чудесной женой, у нее не было собственной жизни, она целиком принадлежала ему, думаю, это ее заслуга, что он дожил до 92 лет.
— Разумеется, дружить с личностями такого масштаба и таланта — особое искусство. К ним нельзя предъявлять те же требования, что и к обычным людям. Для Пикассо можно было сделать что-то, чего не сделаешь для другого человека. К нему, конечно же, нужно было особое отношение. Отцу удавалось его тонко чувствовать. Например, если он хочет писать полотно, вовремя покинуть его. Отец никогда не пытался удерживать его внимание дольше, чем тот хотел сам. Возможно, поэтому Пикассо чаще общался с нами, выделял среди других людей. Многие ведь хотели что-то получить от него, мы же никогда к этому не стремились.
Или, например, мне очень запомнилась одна встреча с Шагалом. Как-то мы навестили его в мастерской, где он работал над большим полотном. Неожиданно он сказал: «Я не знаю, закончу ли эту работу, не понимаю, куда дальше двигаться, как писать… Я несчастлив!» В общем, он пребывал в полном унынии. Отец прошелся по мастерской, взял одну картину, подошел с ней к Шагалу, обнял за плечи и сказал: «Не волнуйся, мой друг, посмотри на эту работу — она прекрасна, свежа. Если ты станешь писать в том же духе, то все будет хорошо, тебя ждет успех!» Очень важно вовремя сказать нужные слова одобрения творческому человеку — творцы нуждаются в поддержке. Шагал оценил отношение отца и подарил картину Palete («Палитра»), она теперь находится в галерее. Взамен от общения с такими людьми получаешь нечто особенное: это восхитительно — иметь возможность проводить время в беседах с ними, смотреть, как они пишут картины, рассматривать готовые работы... У меня захватывает дух, когда я осознаю, что прикоснулась к такому таланту. А впервые я увидела Шагала в 1949 году. Отец хотел выставлять его гуаши, сделанные на юге Франции. Мы встретились с ним в деревне, недалеко от Парижа. Я была очень молодая, мне нравилось с ним общаться. Позже мы встретились в его студии посмотреть работы, предназначенные для выставки. Впечатляющие, прекрасные… Выставка состоялась, и через несколько недель почти все работы были проданы. Огромный успех!
— В 1953 году люди еще ничего не хотели знать о Кандинском. Выставка его работ, как и в случае с Шагалом, длилась с июля по сентябрь, и за это время мы продали только три работы... Супруга Кандинского, которая представляла его интересы (сам он к тому времени уже несколько лет как умер), была настолько благодарна моему отцу за то, что он вообще решился на вернисаж, что подарила одну работу. Вообще вдова Кандинского потратила много времени на то, чтобы его картины получили должное признание. Хотя и до сих пор Кандинский не так популярен, как, скажем, Пауль Клее, у которого была очень тяжелая жизнь. В свое время Клее пришлось оставить нацистскую Германию, где его творчество называли дегенеративным искусством.
— Изначально он был арт-дилером. А его серьезное увлечение живописью, пожалуй, началось с того, что моей матери очень понравился пейзаж Сезанна и она захотела его купить. У родителей не было денег, им пришлось долго копить, чтобы приобрести эту картину. А дальше... Можно быть успешным в этом бизнесе, только если ты занимаешься им от всего сердца. Картины нужно выбирать так, как будто ты выбираешь их для себя. Это очень отличается от ситуации, когда ты выбираешь их для того, чтобы покупать и продавать. Часто случалось так, что отец влюблялся в картины, которые выбирал для нашей галереи, и решал их не продавать, а оставить у себя. Помню, как-то отец вернулся с очередной встречи с клиентом и с облегчением вздохнул: «Слава Богу, что он все-таки не надумал покупать эту картину!» Так складывалась коллекция.
— Если я видела работу пусть даже самого известного художника, но не испытывала никаких чувств, такая картина у меня не задерживалась. У нас очень личная коллекция, она собрана с учетом вкуса только моего отца и моих предпочтений. С тех пор как отец начал общаться и приобретать работы Пикассо (это случилось в конце 1940-х годов), мы делали много разных выставок его картин в нашей галерее, они сейчас — его смысловой центр. Важна для нас и коллекция работ Пауля Клее, после его смерти отец стал агентом его вдовы. Еще до того, как образовалось собрание картин, около 40 работ Клее хранилось в моей спальне.
— Можно сказать, я жила с ними. Вечерами, когда готовилась ко сну, я смотрела на них, а по утрам начинала день вместе с ними. Эти картины были для меня не как обои на стене — они составляли часть моей жизни.
— Как-то в 1948 году отец, катаясь на лыжах, сломал ногу. Я к тому времени закончила девятый год обучения в школе и думала, чем бы мне заняться. У меня были разные идеи, но отец сказал: «Мне нужна твоя помощь». Я не очень обрадовалась этой идее и, прямо скажем, неохотно начала работать в галерее. Готовилась выставка Клее. В мои обязанности входило следить за тем, чтобы названия картин были на
