Опыт и алиби
Знаменитый екатеринбургский театр «Провинциальные танцы» покажет в Москве два коротких спектакля за один вечер — «Опыт № 4.Intersection» и «Алиби». Автор первого — москвичка Анна Абалихина — училась в Роттердаме и слывет знатоком всевозможных техник contemporary dance. Второй спектакль — детище Ивана Естегнеева и Евгения Кулагина из костромской компании «Диалог Данс», являющейся дважды лауреатом «Золотой маски». Представления пройдут 26 и 27 января в ЦСИ «Винзавод» в рамках проекта «Платформа».
Перезагрузка мифа
Спектаклем «Электра» по пьесе Эврипида Театр Наций открывает Малую сцену, оборудованную самой современной техникой и построенную как зал-трансформер (black box), вместимость которого варьируется в пределах 200 зрительских мест. Эта сцена должна стать полигоном для экспериментов и лабораторных работ. Главную роль в новой постановке исполнит блистательная Юлия Пересильд, впервые выступающая в трагической роли. Режиссер Тимофей Кулябин. 14, 15, 17 января.
Ударным трудом
Гала в Концертном зале имени Чайковского 24 января соберет целое созвездие: Денис Мацуев и Максим Венгеров, Виктор Третьяков и Александр Бузлов, Алена Баева и Квартет имени Бородина, десант драматических артистов: Константин Хабенский, Олег Меньшиков, Евгений Миронов. А еще на сцене будут постоянно присутствовать оркестр «Новая Россия» и замечательные «Солисты Москвы». Весь этот звездный парад день в день отметит 60-летие Юрия Башмета, и виновник торжества тоже выйдет на сцену в качестве дирижера и альтиста.
Творец системы / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
Творец системы
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
17 января исполняется 150 лет со дня рождения Константина Сергеевича Станиславского. Он — нашенский, мы к нему привыкли и оттого , на мой взгляд, утеряли самое главное ощущение К. С., которое я бы назвал чудом. Станиславский на самом деле чудо всемирно-исторического значения. Мы же по-свойски задвинули его куда-то на заднюю полку, стебаемся по его поводу и несем часто какую-то несусветную, безграмотную чушь. К тому же он — «обязательный предмет» в школьной театральной программе и должен быть прочитан в принудительном порядке.
Печаль в том, что мир фантастически невежественен. Он всегда был такой, наверное. Но все-таки когда профессор ВГИКа по телевизору треплется и хохочет по поводу какого-то зерна, которое клюет Станиславский, как петух, долбя: «Зерно, зерно, какое-то там зерно роли», — можно говорить только о беде. Профессор ВГИКа попросту невежда. Потому что на самом-то деле понятие «зерно роли» таки существует. Так же как существуют понятия «сверхзадача» и «сквозное действие». Понятие «этюд», уже сейчас, слава богу, признанное во всем мире. И это все — Станиславский. Конечно, появляются десятки тысяч спектаклей прекрасных режиссеров, которые не держали в руках его книг и не знают, что такое система. Одно другому не мешает. Мы говорим лишь о том, что лежит в основе русской театральной школы и сейчас проклинается или оскверняется, как Чехов и многое другое. Станиславский — чудо, но в России как чудо не воспринимается.
В 1979 году я был в гостях у Ли Страсберга. Ходил по коридорам его квартиры, глядя на стены, увешанные портретами Мэрилин Монро, Марлона Брандо, Аль Пачино... В те годы они были для меня даже не звезды кино, а звезды на небе. Джек Николсон, Роберт де Ниро — все они ученики школы Ли Страсберга. Наша режиссерская делегация растеклась по квартире, а я, любознательный, тихонечко спросил маленького еврейского старичка, хозяина квартиры: «Какие тайны вы знаете? Почему именно эти люди к вам приезжают летом, в свой отпуск?» Он удивился: «Платят деньги и приезжают делать этюды. Разбираем «Егора Булычева». — «А кто вас научил?» В ответ он крючковатым пальчиком поманил меня в коридор, уставленный книжными шкафами. И во всех шкафах — Станиславский. «Я здесь ни при чем. Все — он», — и обвел рукой полки. Станиславский для него чудо. Станиславский для него — Библия.
Когда в Москве на сцене Малого театра показывали спектакль «Игра в джин» двух блистательных американцев, публика встала, аплодируя триумфаторам. И Хьюм Кронин вышел на авансцену и стал ручкой махать и кричать в зрительный зал: «Станиславский, Станиславский!»
