рублей. Там будет и театральная библиотека, и дебаркадер для хранения декораций, и много чего еще. Ввод в строй запланирован на 2018-й. А к концу года нынешнего, по словам московского мэра, которым я привык доверять, в новое здание на улице Гиляровского должна въехать студия с Чаплыгина. В феврале завершится отливка бетона, начнутся отделочные работы. Когда переедем, «подвал» встанет на капремонт. Хотим увеличить угол наклона зрительного зала, сделаем второй свет, заменим вентиляцию. Там будет располагаться учебный театр.
— Не надо громких слов. Я тебе так скажу: театральная школа, которую мы открыли в сентябре 2010-го, пожалуй, главное, что оставлю после себя. Увы, в России мало занимаются поиском юных талантов, а мы прочесали всю страну — от Калининграда до Владивостока. Господь, пролетая над безбрежными просторами нашей родины, по-прежнему щедро разбрасывает крупицы дара божьего. Надо их найти и собрать. Этим я и занимаюсь активно. Пора о смене подумать. В ней спасение русского репертуарного театра!
— Если откровенно, поставили перед свершившимся фактом. Обсуждение не предполагалось. Пока ситуация с ОТВ тяжелая, можно сказать, безвыходная. Денег нет, чтобы запуститься. Государство грешно ведет себя: нельзя затевать такое дело, не определившись с финансами. А идея замечательная: напомнить людям, что есть совесть, честь, сострадание…
— Возможно. Но попытаться стоит. Другое дело, что без денег сегодня никуда. Если так продолжится до июля, до моего отпуска, схожу в Кремль и попрошу освободить от обязанностей председателя совета. Христа ради. Зачем мне краснеть за чужие недоработки? На роль свадебного генерала я не гожусь. Или делом занимаемся, или продолжайте без моего участия. Как ты понял, забот у меня и в театре хватает.
— Мне жаль сумевших вынести из спектакля лишь это. В принципе могу понять стрессово-шоковую реакцию части публики. Примерно так в свое время воспринимали и постановку «Всегда в продаже» по Васе Аксенову в «Современнике». Тоже кричали: ужас, ужас! Потом привыкли, успокоились... Лучшим спектаклем Кости Богомолова лично я считаю «Старшего сына». Он до сих пор идет на сцене «подвального» театра. Что касается «Идеального мужа», работа с ним продолжается. Была допущена тактическая неточность, следовало четко сформулировать в афише: это китчевая импровизация на тему комедии Оскара Уайльда и других классических произведений. В ближайшее время исправим просчет. Пока идут предпремьерные показы, они и нужны, чтобы подрихтовать, почистить, сократить. Четыре с лишним часа заставлять зрителя смотреть на сцену — это многовато. Надо уложиться хотя в 3.45, не более.
— Да. Инкогнито. Грязными ногами в чистую душу художнику не лезу, но настойчивость проявляю. Обнимаю до сжатия. А как иначе? Я снял с репертуара в этом театре больше спектаклей, чем советская власть запретила. Если дорожишь репутацией, надо иметь мужество делать так. Для этого и нужен худрук…
— Знаешь, всерьез займусь этим вопросом за год до истечения моего контракта. А он заканчивается в декабре 2015-го. Приходи в конце следующего года и обсудим.
— Я ведь не душил, а опекал, помогал, своей спиной прикрывал самых одаренных. Этот Олег Павлович — не просто так. Хитёр монтёр! Подобными кадрами гордиться можно.
Как говорил Борис Пастернак: «Нас мало. Нас, может быть, трое…»
— Я ведь уже ответил: вот придешь 14 декабря 14-го года в МХТ, и скажу…
Юнонины дети / Искусство и культура / Спецпроект
Юнонины дети
