бюджете порядка 20 миллиардов евро задолженность города к 2004 году достигла 58 миллиардов! Для выплаты процентов и возвращения кредитов приходилось брать новые займы. Город, в отличие от федерального правительства, не может решать проблему за счет инфляции или снижения курса национальной валюты. Нет шансов объявить дефолт и просто отказаться платить. Однако даже на этом фоне у левой администрации есть определенный выбор. Городские власти не предприняли ничего, чтобы переложить хотя бы часть финансового бремени на бизнес-элиты. Они не сделали никаких шагов в сторону партисипативного бюджета (как поступили представители ПТ в Порту-Алегри, получив город в аналогичной ситуации). Не было предпринято и заметных шагов по развитию муниципальных предприятий.
Возникает вопрос: если нет возможности ничего сделать, зачем вступать в коалицию? Зачем принимать на себя ответственность, не имея шансов выполнить собственную программу? Беда в том, что и программы как таковой не было.
Лозунги, с которыми ПДС шла на выборы, были лишь благими пожеланиями. А вот некоторые конкретные предложения, сделанные во время избирательной кампании, выполнены не были. Прежде всего, речь шла об аэропорте в Шенефельде, против реконструкции которого резко выступала партия. Эта позиция завоевала ей массовую поддержку жителей округи, явно не хотевших, чтобы над их головами каждые несколько минут проносились реактивные самолеты. Однако, войдя в коалицию, представители ПДС тут же согласились на реконструкцию аэропорта. К их чести над® признать, что в течение некоторого времени они предпринимали попытки бюрократического затягивания дела, но эта малодушная методика ничего не дала: проект продвигался.
В конечном счете, самый тяжелый ущерб партии нанесло не отступление от идейных принципов, а беспринципность в мелких, но конкретных вопросах, подразумевавшая не абстрактный отказ от левой идеологии, а предательство интересов совершенно конкретных людей, избирателей. Подобное отступничество невозможно было объяснить ни состоянием городского бюджета, ни соображениями высокой политики. Вернее, объяснить было можно, и эти объяснения партийными деятелями произносились на каждом шагу, но люди их не принимали.
Анализируя итоги берлинского эксперимента, идеологи ПДС сделали ряд совершенно правильных выводов. Для того чтобы восстановить доверие к заседающим в Сенате лидерам, необходимо наладить «диалог с различными социальными движениями и профсоюзами».[315] Для того чтобы сохранить собственное лицо, партии недопустимо слишком сближаться с социал- демократией: «Некритическое сближение ведет к потере идентичности, доверия и избирателей».[316]
Последнее было сказано уже после того, как массовое дезертирство не только избирателей, но и активистов партии стало свершившимся фактом. Федеральные выборы 2002 года обернулись для ПДС катастрофой. Если в начале лета опросы предрекали ей почти 7% голосов, то к осени ее популярность начала стремительно падать. Единственным ее козырем оставались антивоенные лозунги. Назревала агрессия Соединенных Штатов против Ирака, президент Джордж Буш произносил милитаристские речи, а европейские пацифисты почти ежедневно выходили на марши протеста. Неожиданно для левых социал- демократы тоже выступили против войны. Канцлер Шредер, вспомнив свою радикальную молодость, обрушился на президента США с яростной критикой.
Социал-демократы выиграли выборы. ПДС набрала всего 4% голосов, не сумев преодолеть барьера, необходимого для участия в Бундестаге. В отличие от прошлых лет, не смогла она завоевать и Три прямых мандата. Она оказалась представлена в парламенте лишь двумя: депутатами, прошедшими по территориальным округам. Голоса были потеряны и на Востоке, и на Западе, но большая часть потерь пришлась именно на восточные земли. Если на Западе партия потеряла всего 0,1% голосов, то на Востоке ее популярность сократилась на 4,7%. Самые ощутимые потери партия понесла в Берлине.
Это поражение произошло на фоне весьма завышенных ожиданий партийного руководства. Ведь еще за полгода до выборов (до того, как-дало о себе знать разочарование работой ПДС в Сенате Берлина), за нее собиралось голосовать до 6,9% избирателей.[317]
Берлинская катастрофа ПДС была заранее запрограммирована. По большому счету, проблема состояла не в том, насколько большими оказались уступки, на которые пришлось идти ради сотрудничества с социал-демократами, а в том, что сама по себе социал-демократия превратилась из умеренно левой, пусть даже оппортунистической, силы в правую, неолиберальную силу, с которой надо было не сотрудничать, а непримиримо бороться. Любое – независимо от конкретных условий – сотрудничество с партией Шредера могло означать только одно: участие левых в проведении неолиберальной, антисоциальной политики. Именно неспособность (или нежелание) понять этот достаточно простой факт предопределило череду неудач, с которыми столкнулось руководство демократических социалистов.
После выборов руководство ПДС оказалось в состоянии шока. Среди лидеров началась ожесточенная борьба за власть. Однако результатом «шоковой терапии» 2002 года стал новый поворот влево. Не только радикальные критики прежнего курса, но и его сторонники сошлись на том, что социалистам, чтобы вернуться в федеральную политику, надо проявить характер, занять жесткие позиции и противопоставить себя правому курсу социал-демократов. Показательно, что Левая партия Швеции и Социалистическая левая партия Норвегии, идеологически близкие к ПДС, сделали аналогичные выводы.
На съезде в Гере, прошедшем 12—13 октября 2002 года, лидер ПДС Габи Циммер, пообещавшая проводить более левый курс и, в частности, пересмотреть? условия сотрудничества с СДПГ, была переизбрана подавляющим большинством голосов. Правая пресса восприняла произошедшее как начало кризиса и превращения ПДС в «секту». Среди сторонников и членов партии это, напротив, воспринималось как первый шаг к преодолению кризиса.
Поскольку съезд в Гере примирить враждующие группировки не смог, Габи Циммер уступила место Лотару Биски, который вернулся на пост лидера с твердой решимостью вновь сплотить партию, примирить различные течения и наладить работу. Добросовестный политический работник, никогда не отличавшийся чрезмерными амбициями, Биски взял на себя неблагодарный труд по спасению тонущего корабля. В значительной мере ему это удалось, рейтинг партии стабилизировался. Даже в Берлине число ее сторонников начало мало-помалу расти. Но теперь ПДС приходилось, по сути, заново искать свое место в политической жизни страны. Многое из того, что было с таким трудом достигнуто в 1990-е годы, казалось потерянным.
Однако история предоставила восточногерманским социалистам еще один шанс. Неолиберальная политика Шредера привела к расколу социал-демократии и тем самым открыла перспективу для формирования новой левой партии в Германии.
Гром грянул весной 2005 года. Сначала избиратели земли с Северный Рейн – Вестфалия отправили в отставку местное социал-демократическое правительство. Выборы обернулись беспрецедентной катастрофой для СДПГ. Мало того, что с поражением в Вестфалии правительство Шредера окончательно теряло влияние в верхней палате германского парламента – Бундесрате, превращаясь в заложника христианско-демократической оппозиции. Психологический шок был не менее значимым. Северный Рейн – Вестфалия для немецкой социал-демократии является примерно тем же, что Бавария – для консерваторов. СДПГ правила и побеждала здесь всегда, начиная с первых свободных выборов после Второй мировой войны. Но именно традиционный социал-демократический избиратель теперь резко отвернулся от партии Шредера, отказав ей в доверии. И не столько консерваторы победили – они сами были растеряны, не зная, что делать со своим успехом, сколько правящая партия проиграла.
Массовое дезертирство избирателей совпало с уходом активистов. На протяжении многих лет люди терпели и сохраняли партийную лояльность – во имя исторических традиций социал-демократии или в надежде, что, поддерживая «свою» партию, они останавливают правых. Но отныне социал-демократы не могли даже представить себя «меньшим злом». Терпение лопнуло.
Сначала из партии стали выходить профсоюзные деятели, Потом начали открыто говорить о своем несогласии и некоторые политики которые до того молчали или, критикуя партийное руководство, не решались открыто бросить ему вызов выступлениями политиков. Лидером недовольных стал бывший министр финансов Оскар Лафонтен. «Когда возглавляемое социал-демократами правительство навязывает народу антисоциальные рыночные реформы, долг всякого настоящего социал-демократа бороться с этим правительством», – заявил он.[318] Проведя 39 лет в социал-
