вцепившегося в свою полоску земли. Его юность пришлась на бурный период конца 1960-х и начала 1970-х годов. Вместе с другими активистами революционных групп, которыми тогда были наводнены французские университеты, он обсуждал перспективы переустройства общества, спорил о марксизме и участвовал в акциях протеста. Однако к концу 1970-х движение пошло на спад. Когда президентом стал социалист Франсуа Миттеран, в политическом смысле это было кульминацией многолетнего наступления левых, но скоро последовало глубокое разочарование. Социалистическая партия отказалась от собственных лозунгов и обещаний. Политическое сальто-мортале социалистов потрясло даже людей, привычных к беспринципности и цинизму французской политики. Начав с программы «поэтапного разрыва с капитализмом», социалисты закончили утверждением принципов рыночной экономики и частного предпринимательства. Во Франции, как и во всем мире, настала эпоха реакции. Национализированные предприятия приватизировались, права, предоставленные рабочим, отнимались, дискуссии в средствах массовой информации сменились тотальным единомыслием (pensee unique).
Радикальная интеллигенция была деморализована. Многие занялись академической и журналистской деятельностью, некоторые спивались или убивали себя наркотиками. Изрядное число бывших революционеров принялось делать карьеру, добившись зримых успехов: вчерашние ниспровергатели основ превратились в сытых начальников, модных либеральных писателей или в высокопоставленных бюрократов. Они рьяно пропагандировали атлантическую интеграцию, защищали ведущую роль Америки как морального ориентира для всего мира, отстаивали ценности свободного рынка. Все это они делали с ревностью новообращенных. Традиционным правым было до них далеко. Если у старомодных консерваторов сохранялись какие-то понятия об интеллектуальной честности, то ренегаты левого лагеря смотрели на таких людей как на динозавров.
В подобной обстановке Жозе Бове сделал собственный нетривиальный выбор. Он переселился в деревню и стал разводить овец. Однако он не просто переждал трудные времена. Среди фермеров хорошо образованный, политически мыслящий и динамичный коллега быстро завоевал авторитет. Спустя несколько лет интеллектуал возродился в образе крестьянского лидера, а затем и в качестве политической фигуры национального масштаба.
Организованные им акции протеста не раз заканчивались арестом, после чего популярность Бове только возрастала. Самым красочным актом действительно было разрушение закусочной «Макдоналдс» в 2003 году. «Макдоналдс» стал излюбленной мишенью левых, поскольку эта компания не допускает создания на своих предприятиях профсоюзов, постоянно обвиняется в экологически недобросовестной практике, поддерживает связи с правоконсервативными политиками. Облюбованный Бове ресторан еще не был введен в строй, его готовили к открытию, когда Жозе с товарищами пригнал на место стройки сельскохозяйственную технику и демонтировал здание. После этого он провел за решеткой полгода. Но в тюрьму он отправился на собственном тракторе, сопровождаемый толпами восторженных сторонников. Противник генетически модифицированных продуктов, Бове также отличился уничтожением кукурузных и рисовых полей, где выводили генетически модифицированные сорта. Для крестьян опасность подобных новаций состоит в том, что самостоятельно эти сорта не могут воспроизводиться. Если в старые добрые времена крестьянин, однажды закупив семена, мог собирать урожай в течение многих лет за счет запаса из собственных амбаров, то теперь ему каждый год приходится покупать семена заново: генетическая модификация семян превращает земледельцев в v рабов компании-поставщика. К началу 2000-х годов Бове стал знаменитостью мирового масштаба.
Политические партии оказались во многом позади массового движения, которое в конце 1990-х начало стихийно вырабатывать новые формы организации и действия, зачастую заменяя инертные партийные структуры. «Работу», с которой не справлялись политические партии, в значительной мере стали делать общественные коалиции, возникшие в конце 1990-х годов. Одной из первых была международная коалиция «Юбилей-2000», выступившая за отмену долгов развивающихся стран. Во Франции движение за регулирование транснациональных финансовых потоков получило название АТТАК (AttacJ – в 1999—2000 годах эта организация создала филиалы почти по всей Европе, включая и Россию. Рост этих движений был бурным и резко контрастировал со стагнацией многих политических партий.
В свою очередь, отношение левых партий к АТТАК и другим подобным движениям оказалось двойственным. Во Франции многие депутаты от компартии и соцпартии вступили в АТТАК. Лидеры компартии приветствовали его деятельность, а также заявили о солидарности с Жозе Бове, французским крестьянским лидером, попавшим в тюрьму за то, что вместе со своими единомышленниками демонтировал здание ресторана «Макдоналдс».
«Окажись здесь 'Макдоналдс', мы бы вместе с Жозе его демонтировали», – заявил лидер компартии Робер Ю на празднике газеты «L'Humanite».[381] Однако по какой-то счастливой случайности «Макдоналдса» рядом не оказалось, и в тюрьму пошел Жозе Бове, а товарищ Ю вернулся к своим парламентским обязанностям. Пока на праздниках произносились эти грозные речи, компартия вместе с соцпартией оставалась в составе правительства, проводившего политику, против которой как раз и выступали активисты массовых движений. Все это усугубляло кризис в партии, фактически разделившейся на группы, действовавшие автономно друг от друга.
В скандинавских странах партии, находившиеся слева от социал-демократии, активно поддержали международные протесты, их активисты участвовали в демонстрациях в Праге в 2000 году и особенно энергично – в Гетеборге в 2001 году. В Финляндии к АТТАК присоединились представители левого крыла социал-демократии. Однако и в Скандинавии с началом массовых протестов резко обострились противоречия между левым и правым крылом в политических партиях. В условиях, когда левые политические партии демонстрировали явную недееспособность и выходящий за рамки любых приличий оппортунизм, на борьбу против «глобализации» поднялось, по выражению немецкого философа Эльмара Альтфатера, «глобальное гражданское общество».[382]
Решающую роль в развертывании движения сыграли неправительственные организации (НПО), возникшие в конце 80-х годов XX века. Само по себе бурное развитие НПО в 1980-е и начале 1990-х годов является следствием глубочайшего кризиса левых на Западе и в «третьем мире». Если в 1960-е и 1970-е годы можно было наблюдать подъем массовых организаций и движений («новые левые», «зеленые» и т.д.) то к середине 1980-х большая часть из них находилась в упадке. Причиной был не крах СССР, наступивший значительно позднее, а неспособность самих левых противостоять наступлению неолиберализма и распаду социального государства на Западе. Большая часть активистов, смирившись с поражением, перешла к тактике «малых дел» в рамках всевозможных НПО. Упадок политических партий сопровождался уходом масс из политики, а движения были заменены организациями профессионалов типа «Greenpeace». Эти организации были технически хорошо подготовлены, но, как правило,, недемократичны, авторитарны и изолированы от общества.
Одна из отличительных черт «новых социальных движений», поднявшихся в конце 1980-х годов, состояла в том, что многие из них отнюдь не являлись «социальными» (в смысле представительства сколько-нибудь широкого социального слоя). Более того, многие из них не являлись и движениями. Место массовых организаций понемногу занимают специализированные группы, сеть неправительственных организаций. Так, массовое экологическое движение середины 1970-х сменилось профессиональными и дорогостоящими акциями «Greenpeace» или «Друзей земли», антивоенное движение перешло от организации народных маршей к проведению симпозиумов и лоббированию высокопоставленных чиновников. Вопрос не в том, хороши или плохи цели этих организаций. Деятельность подобных структур может быть общественно полезной, а может сводиться к выбиванию средств на поддержание собственного аппарата. Но в любом случае именно аппарат становится центральным элементом новой политики.
Такая профессионализация оказалась привлекательной перспективой для радикальных активистов, постаревших, уставших от бедности и самопожертвования. Дмитрий Петров – в середине 1990-х годов – лидер левой группы «Студенческая защита» – опубликовал настоящий панегирик НПО на страницах «Независимой газеты»: «Их ресурсы велики, их политика транснациональна, их стратегии долгосрочны. Налоговые, таможенные и другие льготы помогают привлекать изрядные средства в виде пожертвований. Жертвуют и живущие на зарплату американцы и европейцы, и крупные корпорации, суперзвезды шоу- бизнеса устраивают фестивали в пользу детей Африки...» Неправительственные организации сочетают гуманизм и «новые рекламные возможности», они «становятся последней надеждой рассерженных
