автоматики, но их полет таки завершился ударом, коротким скольжением и новым ударом. И только секунд через сорок самые сообразительные поняли, что это была посадка. Удачная, поскольку в авиации «удачной» считается посадка, с места которой можно уйти собственными ногами.
Вторым чудом этого дня следует считать то, что когда все рванули на выход, при этом никого не затоптали. Уже почувствовав берцами твердую землю, Дара обернулась — их пилот, продолжая жизнерадостно улыбаться, нюхал руку после инспекции сиденья своего кресла. Обзор с его места видать был не в пример лучше.
Группу мигом, что называется, «расхватали» — едва успевала прощаться и бросать вдогон последние наставления. Счастливчики рысью уносились, получив приказ, а вот Воробушку, Рыжику и Мелкой пришлось лезть назад в чрево летающей консервной банки. Все их проводили взглядами в которых мешался ужас и облегчение, а не верящая ни в бога, ни в черта Фекла размашисто перекрестила отрывающийся от земли борт.
Последнее прощание было с Марусей. Её увезли серьёзные дяденьки на характерном для этих мест грузовике с колёсами в человеческий рост. Только у этого сооружения корпус был куда как ниже обычного — в аккурат до верхней кромки этих самых колёс. Зато сверху присутствовало нечто, затянутое маскировочного окраса тентом. Орудийная башня или ракетная пусковая установка — и не скажешь. Или ещё что?
Расставаясь с человеком, уходящим в бой, не принято говорить прочувствованных или трогательных слов — суеверие такое. Махнул рукой или головой кивнул — и всё. Так что ограничилась строгим наставлением:
— Пристрелять Моську свою по новой со штыком не забудь!
— Зачем? — кажется, последние приключения не прошли даром даже для этой оторвы.
— Зачем, зачем… Чтобы ствол при выстреле не так болтало. Подарок мой хоть не забыла?
Маруся со всей силы хлопнула себя сначала по лбу, потом по нагрудному карману и вытащила оттуда с немалым трудом изготовленный винтовой зажим для штыка. В свое время Дара еле нашла чертеж этого полезного приспособления.
Обнялись. Подавая в распахнутую дверь тюк с массивным маскировочным костюмом — самодельной кикиморой — Дара только улыбнулась двум молодым бородачам и пошутила:
— Не откажите в любезности, милостивые государи, помогите девушке переодеться, когда наступит срок.
— Ты не сумлевайся, глазастенькая, — сверкнули из полумрака показанные в улыбке зубы. — Накормим, напоим и попку вытрем… — десяток глоток заржало из темноты.
— Убери локоть, шутила! — спокойно, словно оказалась среди родных братьев, откликнулась Маруся. — А ты, пузатый, Мосеньку мою осторожней держи. Натура у неё тонкая, на добро отзывчивая. Ну, двигай свой зад, подтирун, уступай даме место. А кикиморку далеко не запихивайте, под рукой держите.
«Эк она освоилась быстро!» — позавидовала такой лёгкости характера Дара. И пошла к тому месту, где грудились большие мужики, водя пальцами по расстеленной прямо на траве карте.
— Так, слухай сюда, девка! Людей у нас мало, а откель беда нагрянет не ведаем. Вот распадок этот, вишь с какими голыми склонами! Тут, считай, любая техника пройдёт. Потому инженерная рота, что скоро сюда выдвинется, станет готовить местность к непроходимости. Я ясно объясняю?
— Да, командир, — Даре не до того, чтобы прикалываться над косноязычием этого… пейзанина? Грузчика? Он дело говорит, хотя и нарочито кривоватым здешним языком.
— Вот и ладно. Вот и прикрой их отсель. Ну, ты поняла, что отсель у нас заслон имеется, это в который толстячка твоего прикомандировали.
Дара присмотрелась к пометкам на карте — редкая россыпь опорных пунктов на ней выглядела жалкой и отчаянной попыткой накрыть как можно большую площадь. Это притом, что о неприятеле вообще ничего не известно. Ни кто он, ни откуда появится, ни — куда и какими силами двинется. На Прерии в эфире гробовая тишина — приемники не в состоянии различить сигнал на фоне помех. И несущая тоже не прослушивается, что говорит об очень многом.
Глянув ещё раз на карту, Дара поняла, что место, куда уткнулся заскорузлый палец командира — отличный наблюдательный пункт. То есть повышенное внимание к нему в случае начала боевых действий можно гарантировать.
— Ясно. А прикрытие? — спросила она, внутренне ожидая неопределённого ответа и смущённого взгляда.
— А не будет его, — спокойно ответил дядька. — Вон парней из городских видишь? Двух бери по своему выбору. Больше никого дать не могу — всех опытных твоим же ребятишкам и отдал.
Городские, невесть каким ветром занесенные в столь неудачное место, держались насторожённой группой, видимо не до конца понимая, что происходит, и зачем они вообще здесь. На всех новый камуфляж — в том смысле, новый, что не заношенный. А модели — самые что ни на есть обычные, издавна известные. Вооружены тоже однообразно — армейские автоматы с подствольниками.
Подошла спокойно, невольно копируя Марусины ухватки, и представилась:
— Снайпер Серая. Двоих парней покрепче духом у вас забираю к себе в прикрытие, — и, угадав командира по тому, как задвигались остальные, обратилась уже к нему: — Ты уж не обмани, реально самые понятливые нужны.
— А вы замужем? — нашёлся-таки зубоскал на её голову. Посмотрела на него — он и захлопнулся, и даже улыбку будто проглотил. Да что это опять сделалось с её взглядом?
— Дубасов, Клеймёнов — в распоряжение снайпера, — командир и не подумал выделываться. Только спросил: — А что, Серая, федералы что ли на город развернулись? Против кого исполчаемся? Никто ничего толком не говорит.
— Если ты про тех, которые вчерась свалили из города на учения, так нет, — ответил за девушку мужчина, сопровождавший её от начальства. — Они как спозаранку начали движение на север, так и топали весь день. Однако, прав ты, дядя Ваня, ясности всё ещё нет. Непонятно даже есть ли что на месте города. Ты, это, лопаты просила, так вот — протянул он два затрапезных огородных заступа.
Кивнув в знак благодарности, Дара заспешила к назначенной ей позиции, слыша за спиной шаги не отстающих парней. Километров пять нужно отмахать пока солнце из-за гор не вылезло, да осмотреться, да позиции подготовить — некогда мешкать.
Вскоре дыхание помощников стало сбиваться:
— Ты куда так несёшься? — наконец взмолился один из них. — Непонятно зачем, непонятно против кого, а жилы рвёшь и себе и нам.
— Извините, не подумала, что это может быть утомительно, — Дара вдруг снова вспомнила ехидные приёмчики Егора Олеговича и пустила их в ход. — Сядьте, передохните. А как наберётесь новых сил — думаю, обратную дорогу вы сумеете отыскать и без меня.
Повернулась и пошла дальше. Топотание и сопение за спиной никуда не девались — парни почувствовали себя пристыженными и теперь старались ей что-то доказать. А, и пусть их! Может быть, так оно и лучше.
Каменистая макушка пологого холмика, торчащего посреди просторной луговины, оказалась действительно идеальной позицией, с которой прекрасно просматривалась прилегающая местность на протяжении нескольких километров. Обращённые сюда склоны окрестных возвышенностей были как на ладони, если не считать относительно небольших участков, укрытых листвой редких деревьев и чахлых кустарников. Главный вопрос — о направлении обстрела — никак не решался. Тут в любую сторону можно эффективно вести прицельный огонь.
Недолго думая, решила перекрыть все направления. Особенно к этому сподвигла возможность не слишком беспокоиться об удалении вынутого грунта — для него оказалось много ёмких промежутков между торчащих то там, то тут камней. Парни обречённо взялись за лопаты, и сразу стало ясно — не те они люди. Не те, к которым она привыкла за последнее время. Как про них местные говорят? Городские. Поскорее забралась к себе в рюкзак и добыла две пары нитяных перчаток с пупырышками — ни к чему ей кровавые мозоли на руках стрелков.
