вполне хватить тех самых пяти рублей, что остался ей должен носатый негоциант из Ново-Плесецка, только вот добраться до него отсюда сложновато, да и боязно, памятуя погоню, которую так удачно отправила по ложному следу.
Деревушка, стоявшая на морском берегу в глубине одного из узких заливов у впадения в него мелководного ручья, оказалась в двух днях неторопливой ходьбы от Дариной долины. Правда, добиралась она туда вдвое дольше, крадучись и осматриваясь. Вдоль тропы, перегороженной сначала импровизированным лесным шлагбаумом, встретились три ночлежки — небольших крепких постройки, способных защитить от хищников двух-трёх человек. И еще одного дядьку она заприметила.
Он, закутанный в тканевую накидку, стоял под деревом, сохраняя неподвижность, непонятно чем занятый. Но явно не в засаде сидел, а что-то неторопливо делал. Из-за спины ничего толком видно не было, а подходить ближе было незачем. Она тут по другому делу.
Сама деревушка оказалась тоже крайне неудобна для внешнего наблюдения. С двух сторон её обступили скалы, настолько крутые, что данные направления следовало полагать неприступными. С третьей раскинулась гладь глубокого прекрасно защищённого от ветров залива. И только с четвёртой всё было открыто и оборудовано минным полем. Судя по всему, оснащение его состояло из разного рода сигнальных устройств — шутих, ревунов или банальных побрякушек, срабатывающих от нажима, натяжения или пересечения луча. Проход, снабжённый тщательно составленным планом и указателями, для разумного существа трудности не представлял, зато крадущегося зверя тут ждали сильные ощущения.
Вот это поле и можно было разглядеть во всех подробностях. Однако, дальше дорожка поворачивала за скалу, и более смотреть было решительно не на что. Изредка проходили туда-сюда группы, как раз по два-три человека. Мужчины и женщины, одетые для леса, вооружённые стволами серьёзного калибра. Один раз приставала к берегу пришедшая со стороны океана спасательная шлюпка. Благообразный дедок немного поковырялся на минном поле, видимо, проверяя какое-то охранное приспособление. Что ещё тут высидишь?
Дара взвалила на плечи котомку и, не скрываясь, как своя, пошла в селение.
Домики из ракушечника, пологие кровли под, то ли линолеумом, то ли клеёнкой. Или это покрытый масляной краской брезент? Одинокая лодка вытащена на песок подальше от воды. Людей не видно.
— Ты к кому, славная? — парень показался из двери ближнего строения. Стоит, отодвинув занавесь, и улыбается.
— Соли хочу выменять на дымчатые орехи, — Серая не собирается надолго здесь задерживаться, да и объяснять, кто она такая и почему тут обретается, у неё нет ни малейшего желания. Поэтому старается быть краткой и деловитой, в расчёте на взаимность.
— Похвально, — молодой человек, казалось, излучает счастье. — У меня как раз имеется соль, и я остро нуждаюсь именно в дымчатых орехах. Проходи, обсудим сделку, как в наших краях это ведётся, — и он отступил вглубь, словно приглашая девушку последовать за ним.
Страх незаметно выбрался откуда-то из глубины живота. Дара приготовилась к драке, потому что бежать полсотни метров через открытое пространство было бы глупостью, тем более, что противник укрыт стенами. В том, что она нарвалась на засаду, ни одного сомнения у неё не было. Но показывать, что поняла это и испугалась, было ни в коем случае нельзя. Сконцентрировавшись и напрягшись, она вошла, готовая увернуться или сама нанести удар. Но нападения не последовало.
Сразу почувствовалась прохлада каменного дома. Никого, попытавшегося повязать её прямо у двери, тут не оказалось, зато пахло борщом и пампушками с чесночным соком. На западню это не походило совершенно.
— Садись, — справа появился хозяин с кастрюлей. — По здешним обычаям переговоры полагается начинать с неспешной трапезы и обстоятельной беседы, — продолжал он, наливая Даре полную тарелку, бухая туда изрядно сметаны и пододвигая пампушки. — Меня Лукой зовут.
Рот наполнился слюной, и Дара, забыв назвать себя, заработала ложкой. Огромная, с виду, порция проскочила за милую душу. Это не корешки-черешки с орешками и печёной рыбёшкой. Тут всё по настоящему.
А хозяин навалил перед ней на тарелку горку гречки, залитой густым соусом, в котором буквально толкались локтями от тесноты ломтики нежной печёнки. Освоив второе, пришлось заняться и компотом. Абрикосовым. Хотя, скорее, из кураги. Обалденно вкусно.
Доев, Дара поняла, почему никто не стал даже пытаться схватить её при входе. Тут засада совсем в другом — после столь обильной трапезы она не способна не то, что оказать сопротивления, или шевельнуться — ей и пискнуть-то трудно.
— Знаешь, — сказал Лука, глядя на девушку плотоядно, как ей показалось, — можешь у меня оставаться жить хозяйкой. А то я тут один обретаюсь, без жены. Некому меня встретить, когда с промысла вертаюсь, некому покормить или приголубить. А готовить я тебя выучу.
— А соль у тебя есть, — Серая постаралась вернуть собеседника с небес на землю.
— Ага, — Лука на секунду исчез, чтобы вернуться с килограммовой пачкой.
Дара подтянула к себе котомку и загремела орехами. Тут же хозяин подал пластмассовый тазик, куда она их и ссыпала.
— Ого, как много, — Лука постучал ногтем по скорлупе, — и высушены мастерски! Этого будет чересчур за всего один килограмм соли. Может быть, тебе ещё что-нибудь нужно?
— Кастрюльку бы мне ещё, — решила воспользоваться подходящим случаем Дара.
Появилась кастрюля, потом сковорода и, наконец, пластиковый флакон растительного масла. Озвучивать свои аппетиты дальше девушка побоялась.
— Если тебе ещё что-то нужно, так ты говори, — подбадривал Лука. — Я закажу, чтобы привезли. Потом зайдёшь, как в другой раз сюда соберёшься. Соте приготовим, или плов, а то жаркого сделаю — пальчики оближешь, — продолжал он, нагло подбивать клинья. Глаза его при этом откровенно масляно поблёскивали. Или плотоядно. Впрочем, когда Дара записала на бумажке марку патронов, он озадаченно почесал в затылке:
— Это что же получается, — Лука ещё и подбородок поскрёб, — «А» — с аэродинамической стабилизацией, «S» — стреловидные, что, само-собой, понятно. Вот только после нее «t» стоит, причем не большое, что значило б трассирующий, а малое… это значится с газогенератором для уменьшения донного сопротивления — надо же я про такое только для пушек слыхал, калибр выходит двадцать четвертый, если на наш переводить. «В» — причем большое, значит безгильзовый патрон, причем именно безгильзовый, была б «в» маленькой — значило б, что гильза просто сгорающая. А вот как все это вместе выглядеть должно — ума не приложу.
Оп-па! Это ж надо посреди глухомани нарваться на эксперта-любителя. Уже с середины его речи Дара сидела красная, как маков цвет, она-то рассчитывала что ее «заказ» просто уйдет в столицу где и затеряется среди тысяч других. На эту планету еще и богатые туристы приезжают, и начальство всякое поохотится тоже желает, разнобой со стволами тут должен быть невообразимый, так что вряд ли ее скромные тридцать маслят привлекли бы внимание. Зато не пришлось бы трястись над каждым выстрелам. А оно вона как вышло!
Видимо эта досада и стала причиной следующей глупости.
— А вот так! — с вызовом сказала Дара и выставила на стол предмет обсуждения.
О чем тут же и пожалела — настолько вдруг «цепким» стал еще секунду назад озадаченный взгляд радушного хозяина. Будто он расстояние для прыжка прикидывал. Тело девушки само напряглось, готовясь отшвырнуть назад табурет, а рука примерялась к стоявшей на столе солонке, единственному предмету годному для обороны. Жаль посуда уже убрана, ни вилки ни ножа под рукой нет, зато солонку она точно схватить успеет, а потом можно будет и сумкой засветить вдогон, там ведь тоже пачка соли лежит. Каменной.
Но в следующий миг глаза опять стали нормальными и Дара поняла, что убивать (именно убивать, а не чего еще) ее передумали.
— А-ааа, — равнодушно отводя глаза в окно сказал Лука, — «дартс», так бы сразу и сказала… Валяется где-то, пошукаю, — в глаза ей смотреть он по-прежнему избегал.
Через несколько минут копания на дальней полке на свет появилась пыльная коробка.
