Видимо, это у вас семейное, а ваша дочь еще и наблюдательна, и умна. Надеюсь, вы не последуете совету корнета Понси и не броситесь в погоню?
– Я видела герцогиню Окделл, когда она пыталась вернуть Айрис. – Остановиться или рискнуть и сунуться дальше? – Селина в самом деле может помочь, и я не хочу мешать своим детям жить, только моя дочь не ровня девице Окделл. Для нее никто не станет искать дуэнью и уезжать из собственного дома. Сударыня, я боюсь за репутацию своей дочери, но, если я примусь об этом кричать, будет только хуже.
– Мой сын все чаще поступает как Алва, – задумчиво произнесла мать вожделенной добычи. – Почему бы Оленю не сделать для оказывающей ему серьезную услугу девицы то же, что Ворон сделал для сестры своего отравителя? В конце концов, если потребуется, Лионель всегда может жениться…
Луиза не шмякнулась в обморок лишь потому, что маменька сделала бы именно это; капитанше даже удалось не открыть рот и не завопить, но глаза на лоб, видимо, все же полезли. Они просто не могли не полезть.
– Сударыня, – госпожа Арамона таращилась на собеседницу, будто озадаченный рак, – неужели вы примете безродную невестку?!
– Я приму тех женщин, которых приведут мои сыновья, заодно окончательно пойму, кем же они выросли. Савиньяки довольно часто женятся по любви, хотя в прошлом году я не могла до конца исключить союз с Манриками или Колиньярами. Вот от этого я в самом деле была почти в ужасе.
– Я видела девиц Манрик, – выдавила из себя Луиза. – Их беда – фамильные цвета.
– Нет, – графиня нехорошо прищурилась, – их беда – их семейство.
5
Маршал Савиньяк открыл глаза за мгновение до того, как бодрый голос под дверью возвестил:
– Мой маршал, вас срочно хочет видеть маршал Савиньяк. Прибыло донесение из Франциск- Вельде.
Спросонья Лионель не понял, кто кого хочет видеть, потом засмеялся. У Савиньяка может быть хоть шестнадцать титулов, в армии он все равно пребудет Савиньяком, которого всегда могут вытащить из постели ни свет ни заря. Ли зевнул и потянулся за рубашкой.
Небо за окном лишь начинало наливаться рассветной синевой; было часов шесть, не больше, значит, курьер провел в пути всю ночь и въехал в лагерь к половине шестого, когда его не столь понукаемые собратья лишь седлают коней. Обычного конного пути от Франциск-Вельде до Гёрле дня три, необычного – два. Значит, курьер выехал утром седьмого.
Проэмперадор Севера и Северо-Запада ошибся: гонец выехал пятого, но, дважды нарвавшись на дриксов, был вынужден сделать круг, на чем и потерял больше суток. Могли и вовсе не доехать, но полковник Придд действовал наверняка, отправив три донесения тремя дорогами. Обросший щетиной капрал с ввалившимися глазами добрался первым, и теперь в Западной армии знали, что в четвертый день Осенних Скал дриксенская пехота числом до десяти тысяч человек под командованием генерала фок Греслау внезапно появилась у Франциск-Вельде.
Дриксы атаковали лагерь марагонского ополчения, Придд силами неполного конного полка предпринял попытку уничтожить вражеского командующего и таки уничтожил, после чего подошедшая дриксенская кавалерия, всего около трех тысяч клинков, в свою очередь ударила по соотечественникам с тыла и принудила отступить. Лагерь выстоял во многом благодаря действиям ополченцев барона Катершванца и артиллерии. В бою погиб генерал Вейзель, потери – больше трети от первоначальной численности марагонского ополчения и до половины эскадрона у Придда.
– Я помню этого фок Греслау по Ор-Гаролис, хотя имя узнал от пленных позже, – Лионель оглядел недовольного Эмиля, проглотившего сосульку Райнштайнера и крутящего усы Ариго, – и могу сказать, что Придд избавил нас от очень толкового врага. Фок Греслау тогда командовал арьергардом и действовал весьма прилично. Этот генерал расколол бы Франциск-Вельде даже с одной пехотой.
– Отсутствие конницы у фок Греслау и отсутствие пехоты у Рейфера заставляет предположить, что они должны были действовать сообща, но рассорились. Это объясняет, почему конница Рейфера выглядит потрепанной и уставшей, а в строю есть раненые. – Райнштайнер соображал даже в семь утра и с дороги. – Очевидно, что с «китовниками» у рейтар отношения более чем просто враждебные – не брали пленных, добивали на месте раненых и, самое необычное, отказались от столкновения с Приддом ради атаки на собственную пехоту.
– Прежде, чем я соглашусь, – задал неизбежный вопрос Лионель, – я хочу убедиться, что вы все безоговорочно верите рапорту Придда.
– Валентин отвечает за свои слова, – твердо сказал Ариго. – Другое дело, что я ни кошки не понял ни про «китовников», ни про Греслау, которого зачем-то понадобилось убивать. Если б Рейфер пытался его отбить, я бы не удивлялся, а тут ерунда какая-то…
– Кит был на парусе короля Торстена, которого вариты, когда принимали эсператизм, объявили святым, – объяснил бергер. – То, что этот пират умер, не зная таких слов, как «Создатель» и «Эсператия», не помешало ни дриксам, ни Агарису, но, Герман, боюсь, у нас будет больше неприятностей от живых «китовников», чем от мертвого короля. Почему Валентин счел необходимым убить фок Греслау, я пока объяснить не могу. Его восприятие «китовников» как чего-то нечистого, крайне опасного и чуждого мне пока непонятно, но обратите внимание – действия Придда встретили полное одобрение Рейфера и, как пишет сам полковник, повлияли на решение нашего знакомого «гуся» атаковать немедленно. А ведь гораздо разумнее для него было бы дождаться победы «китовников» над марагами и наброситься на расслабившихся победителей.
– Да уж, – Эмиль, не скрываясь, зевнул. – Повезло «спруту», ничего не скажешь, но ему в Марагоне не место. Гирке пусть остается пока – и долечится, и при деле будет, пошлем ему полковника поздоровей в помощь. Ну а Рейфера при всей его благости проводить нужно до самого Мариенбурга. Если он в самом деле туда двинулся.
– Да, – подтвердил Райнштайнер, – Придд необходим здесь. Несомненно, он заметил гораздо больше, чем успел написать. Мне очень жаль, что я не поехал во Франциск-Вельде вместе с бароном Катершванцем, но это не казалось необходимым. Кроме того, надо еще раз расспросить девушку о выходцах, это придется кому-то сделать на месте, поскольку разлучать баронессу Вейзель еще и с приемной дочерью теперь стало невозможно. Позже, если перемирие с Бруно будет достигнуто, я отправлюсь в Альт-Вельдер лично, тем более что Бергмарк должна отдать последние почести барону Вейзелю.
– Может быть, – буркнул Эмиль, – хватит о нечисти? Светает уже… Кто заменит Вейзеля? Об этом вы подумали? Я-то свои пушки отослал Дьегаррону вместе с артиллерийским генералом.
– Вейзеля не заменишь. – Ариго тоже не горел желанием рассуждать о всяческих странностях. – Но Рёдер на Печальном показал себя очень толковым артиллеристом, а пушек у нас не так чтобы очень много. Справится.
– Хорошо, – решил Эмиль. – Пусть будет Рёдер…
В прихожей завозились, и сидевший к выходу ближе других Ариго распахнул дверь. Упоительно запахло.
– Шадди, господа! – Братец Селины тащил поднос с четырьмя дымящимися чашками, сахарницей и масленкой, следом хозяйка Эмиля волокла булочки.
– Отлично. – Эмиль слишком быстро для жениха далекой Франчески подхватил заваленное сдобой блюдо. – Спасибо, сударыня.
– В Гёрле пекут очень хорошие булочки со сливками и корицей, – удостоверил Райнштайнер, протягивая руку. – Итак, мы должны исходить из того, что «китовники» представляют угрозу не только…
Шадди и сдоба требовали немедленного внимания, но Ли поднялся и выглянул в прихожую, чтобы отдать приказ своим «фульгатам». Сидящая за столом компания кратковременного отсутствия Проэмперадора не заметила. Райнштайнер, поедая булочку за булочкой, рассуждал о том, что он должен был сделать, но не сделал, Эмиль перечитывал рапорт Придда, Ариго просто завтракал. Лионель, взяв с подноса сиротливую чашку, уселся рядом с братом и шепотом поздравил командующего Западной армией с блистательным стратегическим решением, а именно с отправкой «грозы Виндблуме» в Марагону.
– Да уж, – кивнул Эмиль. – Осенило. С одной стороны, старик спас город, с другой – он же нас теперь заживо жевать станет… Леворукий, это еще что за…
