избежать дальнейшего уничтожения нашего населения. Мы отдали значительные части своей территории.
Это — история, товарищи.
ГЕНКИНА. Попрошу прокурора обратиться к конкретному делу.
СТАЛИН. Для меня Россия и русский народ — дело очень конкретное. Мы аннулировали наши долги перед капитализмом и вернули свои потерянные территории. Мы сделали нашу страну первой в мире по авиационной, космической, химической промышленности. Мы добились общей грамотности и ввели обязательное бесплатное среднее образование для трехсот миллионов. Мы ввели бесплатное медицинское обслуживание. Наше высшее образование тоже было бесплатным, а жилье народу мы предоставляли государственное.
ГЕНКИНА. Возражения есть?
ВЕРЗИЛОВ. Знаем мы, что это было за жилье! Знаем мы, что это было за медобслуживание!
СТАЛИН. Разумеется, ваше личное жилье отличается от двухкомнатных квартир. Речь, однако, идет не о вашем замке на Лазурном берегу, гражданин Верзилов, и не о клинике в Швейцарии, где вам удаляют лишний жир. Речь идет об условиях жизни обыкновенных людей, не воров.
ХОЛОДЕЦ. Что с мироедом чикаться! Хватит с гадом сюсюкаться!
ВЕРЗИЛОВ. Соблюдение элементарной законности… налоги платил…
СТАЛИН. В течение двадцати лет люди, подобные вам, гражданин Верзилов, разворовали все то, что стало при моем правлении народным достоянием. Я наблюдал за авиационной промышленностью, внимательно наблюдал. Мы построили авиацию настолько добротно, что развалить производство было непросто. В первые десять лет многое разворовали, но промышленность не развалили, во вторые десять лет производство обанкротили, но еще не развалили. Все-таки мы надежно строили. Но сейчас авиационную промышленность развалили окончательно, и самолеты стали падать. Зато ваш личный самолет летает исправно, не так ли?
ХОЛОДЕЦ. Да что с ним рассусоливать!
КОБЫЛЯЦКАЯ. На костер его!
СТАЛИН. Помнится, в годы правления моего преемника Брежнева (мы, кстати, недавно встречались на праздничном фейерверке) в среде так называемой интеллигенции ходил издевательский стишок, описывающий бедную жизнь при социализме. Заканчивался этот стишок так. «Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей». Авторы стишка хотели дать понять, что это совершенно неважно для рядового гражданина — есть ли успехи в строительстве гидроэлектростанций и в развитии культуры. Сегодня мы с полным основанием можем сказать, что уже не делаем ракет, не перекрываем Енисей и в области балета успехов не имеем. Зато гражданин Верзилов имеет яхту, дворец и счет в швейцарском банке. Жить стало лучше, жить стало веселее, товарищи!
КОБЫЛЯЦКАЯ. Требую справедливости! На костер его!
ХОЛОДЕЦ. Это ты, Лямкин, песенку распевал? Я тебе еще рыло начищу.
ЛЯМКИН. Я не пе-пе-пе-пел! У меня слуха нет!
СТАЛИН. Я не считаю нужным требовать конкретного приговора. Я считаю, что приговор должен вынести народный суд, который некоторые граждане именуют Страшным Судом. Пусть скажут свое слово присяжные, пусть подведет итог судья. Я же, в качестве прокурора, только напомню вам, что территория государства сократилась, а доходы Верзилова возросли, что смертность в народе увеличилась астрономически, а количество миллиардеров превышает американские показатели, что сотни тысяч русских людей проданы в рабство на Запад — в качестве проституток и домашней прислуги, и количество проституток превышает количество заключенных в ГУЛаге, что каждый год в России пропадает без вести более ста тысяч человек, из них десять тысяч детей — а такого уровня смертности не имел ни один концентрационный лагерь планеты. Но лично у господина Верзилова дела обстоят, кажется, неплохо. Он уважаемый член общества и лидер партии «Справедливость». Поэтому, я не требую для обвиняемого никакого иного наказания, кроме того, что определит суд. Решать народу. Благодарю вас.
ВЕРЗИЛОВ. А что такого особенного? Если частную собственность ввели, так кому-то должно больше других достаться… Вот мне, например… Ну да, если мне повезло, почему я от яхты должен отказываться? Что у нас, уравниловка?…
У других, вон, еще больше… могу рассказать про Прохор Семеныча…
Нет, если скажут, я могу от яхты отказаться, пожалуйста. Пусть на моей яхте детский сад будет… Пусть, если хотите, больных по морю катают… паралитиков соберем — и в круиз… Что вы молчите?…
А во дворце на Лазурке можно университет для неимущих открыть… пусть туда из Читы, из Челябинска одаренные подростки приезжают…
Между прочим, мою московскую квартиру можно легко переделать в коммунальную… там, кстати туалетов много… пятнадцать санузлов… как раз на пятнадцать квартир хватит.
А можно и на тридцать… если по одной уборной на две семьи… так ведь можно? Не баре…
А я могу в этом, в Орехове, поселиться… Или в Борисове… А деньги я все в казну сдам…
Хотя, лучше не надо, тогда Прохор Семеныч себе заберет… я лучше больницы построю… сколько можно больниц построить на десять миллиардов?
Если честно… то не десять… двадцать пять… миллиардов… много больниц построю…
КОБЫЛЯЦКАЯ. На костер!
ХОЛОДЕЦ. На костер!
ЛЯМКИН. На ко-ко-ко-ко-ко-костер!
ВЕРЗИЛОВ. Голубчики! Родненькие! Как же так! Вместе были… по одну сторону баррикад… Лямкин, я ж тебя спичрайтером хотел взять… С тоталитаризмом хотели бороться… Господин судья, за что вы меня так!
ГЕНКИНА. Приговор вам вынес народ. Судья лишь утвердил приговор.
ВЕРЗИЛОВ. Товарищ Сталин, я всегда в вас верил… Умоляю, поспособствуйте. Товарищ Сталин, вы большой ученый… Что это я несу… Отмените… Вы же главный…
СТАЛИН. Ваша ошибка, обвиняемый, состоит в том, что вы верите в культ личностей. Обратите внимание на философский парадокс века. Сегодня вы боретесь за свободу личности против тоталитаризма, так? Однако вы обвиняете товарища Сталина именно в культе личности! Где логика? Логики нет. Личностями вы называете хозяев. Сегодня вы создали культ личностей воров. Дескать, те, кто украл много, являются талантливыми личностями. Почему они — личности? Бездоказательно. Для чего нужно бороться за права этих личностей? Непонятно.
Это вы сегодня внедрили культ личностей. И поэтому верите в то, что культ личности когда-то существовал. И верите, что товарищ Сталин может многое.
А что может товарищ Сталин? Товарищ Сталин может служить народу. А решает все народ — ну и, конечно, суд. Скажу вам прямо, товарищ Генкина гораздо важнее товарища Сталина.
ВЕРЗИЛОВ. Повлияйте, товарищ Сталин… пружины нажмите… я же знаю, как это делается…
СТАЛИН. Повлиять на Генкину? Я старался в тридцатые годы уговорить товарищей не расстреливать слишком много шпионов. Но как убедить чекиста Генкина остановиться, если чекист Генкин зависит от мнения своей жены, гражданки Генкиной? Культ личности Сталина, как бы не так… Культ личности товарища Генкиной… Что может товарищ Сталин, если Генкиной нравится судить? Ничего. А вы добавьте сюда жену товарища Рыкова, жену товарища Пятакова, жену товарища Зиновьева, жену товарища
