Конституция посредством объединительных положений аккумулировала коллективный дух, при этом она ограничила масштабы объединения, распределив полномочия ветвей власти и установив взаимный контроль этих ветвей. Тем самым она учредила механизм зашиты американцев от федерации, в которую они собирались вступить. Конституция гарантировала независимость граждан, учредив выборы, определив ответственность выборных лиц перед народом и декларировав неотъемлемые права человека — в частности, свободу слова, свободу собраний и свободу вероисповедания. Одновременно она ограничила независимость граждан, предоставив государству право собирать ополчение и подавлять мятежи.
По конституции, каждый штат получал двух сенаторов (первоначально назначавшихся законодательным собранием, а не избиравшихся всеобщим голосованием) вне зависимости от численности населения; власти штата наделялись разнообразными полномочиями, включая право требовать соблюдения законов и право обеспечения общественного порядка. При этом конституция ограничила автономность штатов, учредив над ними федеральное правительство, имевшее право взимать налоги и регулировать торговлю между штатами.
Власть федерального правительства подкреплялась передачей президенту функций верховного главнокомандующего и учреждением судебных и исполнительных институтов, придавших Америке унитарный характер. Ограничение власти последних осуществлялось передачей Конгрессу прав объявлять войну, ратифицировать договоры и контролировать бюджет. Объединяя население, штаты и федеральное правительство и одновременно ограничивая власть каждого из них, конституция создавала институциональную структуру, которая сдерживала амбиции штатов и федеральных властей и мостила дорогу к Союзу.
Притягательность принципов объединения Соединенных Штатов для Северной Америки заключалась именно в ограничительных положениях конституции, внушавших заинтересованным штатам уверенность в стабильности их существования. Сдержанность Америка демонстрировала и во взаимоотношениях с индейцами, мексиканцами и другими народами, стоявшими на пути экспансии на запад. Но как только переселенцы осваивались на новых территориях, они охотно принимали юрисдикцию американского правительства. Некоторые территории первоначально провозгласили нейтралитет и даже союзничество в отношениях с Великобританией, однако осознание того факта, что подобные отношения подразумевают частичный или полный отказ от суверенитета, привело к решению присоединиться к Американскому Союзу. Как заметил сенатор от Миссисипи Роберт Уолкер по поводу присоединения к Союзу штата Техас: «Каждый штат в пределах собственных границ управляет местными делами», а федеральное правительство ограничивается «торговлей и внешними отношениями».[377] Америка не была устоявшейся государственной структурой, она аннексировала новые штаты и не поглощала их. Эти новые штаты становились участниками своеобразного эксперимента по созданию национального государства, сохраняя при этом значительную степень самоуправления. [378]
Третьим ключевым элементом «приручения» американской политической системы стала социальная интеграция и формирование национальной идентичности. С первых дней своего существования Америка обладала средством преодоления потенциального соперничества среди штатов — в этих штатах не было разделения по этническому или языковому признаку. Именно потому, что многие переселенцы перебрались в Америку в поисках религиозной и политической свободы, штаты демонстрировали общую приверженность формированию республиканской гражданской идентичности. Суть американской идентичности состоит не в этнической и не в религиозной общности, а в приверженности национальному проекту и его базовым ценностям — свободе и демократии. Как сказал президент Эндрю Джексон в своей прощальной речи: «Провидение избрало вас хранителями свободы на благо человечества». [379] Самоограничение, справедливость, умеренность также суть элементы гражданской идентичности, которая пропагандировалась посредством политической деятельности, массового образования, общественных мероприятий и литературы с целью формирования национальной идентичности, которая объединит разрозненные локальные идентичности штатов.[380]
Распространению национальной идентичности мешали слабость центра, ограниченная мобильность большого числа американцев и устойчивая приверженность большинства идентичностям поселений и штатов. Рост торговли означал увеличение контактов между штатами, усиления экономической интеграции оказалось недостаточно для предотвращения углубляющегося разрыва между Севером и Югом — разрыва, который обернулся созданием несовместимых государственных структур. На Юге рабство стало социальным институтом, частью не только экономики, но и культуры этого региона. В канун Гражданской войны лидеры Юга пытались сформировать и сформулировать «южную идентичность» — со своими флагом, фольклором и собственным культурным наследием. Когда приток новых членов в Союз склонил чашу политических весов в сторону свободы, рабовладельческие ценности и образ жизни Юга оказались под угрозой. Чувство общности, проистекавшее из приверженности республиканской гражданской идентичности, оказалось не в состоянии совладать с отчуждением Севера и Юга.
После войны, разгоревшейся на почве конфликта идентичностей между Югом и Севером, социальная интеграция приобрела беспрецедентный характер. Гражданская война содействовала усилению федеральной власти, в особенности ее исполнительной ветви. Индустриализация и расширение транспортной сети привели к увеличению мобильности населения и ускорению экономической интеграции, способствуя тем самым возникновению крепкого федерального центра и сильной национальной идентификации. До Гражданской войны американцы почти всегда употребляли название своей страны во множественном числе («the United States are…»). После войны множественное число сменилось единственным («the United States is…»), что знаменовало собой существенный сдвиг в общественном сознании. Мобилизация нации, которой потребовали обе мировые войны, Первая и Вторая, завершила процесс построения современного американского национального государства, создала масштабный общественный сектор и эффективный аппарат национальной безопасности и обеспечила политическую поддержку активного присутствия страны на мировой арене. Ко второй половине XX столетия Америка не только превратила многополюсную структуру штатов в сплоченный союз, но и построила крепкое централизованное государство, обладающее грандиозной экономической и военной мощью.
Английский лорд Кестльри и австрийский князь Клеменс фон Меттерних, главные архитекторы Европейского Священного союза, избрали иной путь преодоления многополярности, нежели американские отцы-основатели. Провозглашенный на Венском конгрессе 1815 года и получивший «устав» в Экс-ла-Ша- пель в 1818 году, Священный союз сложился в Европе, состоявшей из суверенных государств, отделенных друг от друга четкими политическими, языковыми и культурными границами. Вдобавок Европа была разделена идеологически: Великобритания и Франция проводили либеральные реформы, а Россия, Австрия и Пруссия оставались приверженцами консервативной монархии. Таким образом, обстоятельства вряд ли благоприятствовали стабильному миру.
Тем не менее Священный союз преодолел соперничество, традиционно присущее многополюсной структуре, заменил его общими интересами и сотрудничеством крупнейших европейских государств. Несмотря на принципиальную разницу в подходах с Соединенными Штатами, три базовых принципа новой европейской организации были теми же самыми — стратегическое сдерживание, объединяющие и ограничивающие институты и социальная интеграция. Союз установил три дополняющих друг друга уровня стратегического сдерживания. Во-первых, первоначально сложившаяся коалиция четырех стран — Великобритании, России, Пруссии и Австрии — приняла Францию в Союз в 1818 году, всего через три года после ее поражения в войне. Несмотря на соблазн наложить на Францию контрибуцию, главы Союза воздержались от этой меры, поскольку отдавали себе отчет в том, что поддержание мира в Европе невозможно без участия Франции.
Во-вторых, две крупнейшие державы, Великобритания и Россия, сознательно повысили статус Пруссии, Австрии и Франции, дабы обеспечить равные права всех важнейших европейских держав. Они даже расширили границы Пруссии для усиления военной мощи и политического авторитета последней. Сдерживая себя и «распыляя» влияние, Великобритания и Россия сформировали «форум равных», удовлетворявший стремления стран «второго порядка» вместо того чтобы провоцировать их амбиции. Лорд Кестльри высказался по этому поводу весьма определенно: «Цель Великобритании состоит в том, что-бы обратить доверие, которое она внушает, в свою пользу путем поддержания мирных настроений, а вовсе не
