именно Салливан.
— А что насчет остальных?
— К некоторым из них он, очевидно, непричастен, потому что за них посадили и даже приговорили к смерти других людей. Салливан просто решил примазаться. Как и в случае с молодым парнем в магазине, который сразу вызвал у меня подозрение. Помнишь? Кроме того, Салливан сказал тебе, что недалеко от Тампы убил официантку, предложив ей сначала провести с ним время. Помнишь?
— Помню. Кажется, Салливан не вдавался в особые подробности. Он гораздо больше рассуждал о том, с каким удовольствием ее убивал.
— В целом Салливан все правильно тебе рассказал, вот только есть одно «но». Преступник, убивший эту женщину, убил еще двух человек неподалеку и сидит сейчас в камере смертников. Это всплыло только после того, как я начала все проверять. В виновности того, другого человека нет никаких сомнений, а Салливан взял и приписал себе его убийства. Для ровного счета, что ли? Он точно так же обвинил себя в убийствах, совершенных еще двумя другими преступниками, которые тоже сидят сейчас в камерах смертников. Такое впечатление, словно он пытался примазаться к чужой славе! — рассмеялась Эдна.
— Зачем же ему все это было нужно?
— Кто его знает! — хмыкнула журналистка. — Может, именно поэтому психоаналитики из ФБР столько с ним возились?
— Но…
— Знаешь, у меня есть на этот счет своя теория. Как тебе известно, наибольшее количество убийств совершил Тед Банди. Он убил тридцать восемь человек. Может, и больше, но, прежде чем его посадили на электрический стул, он успел сознаться в тридцати восьми убийствах. Я думаю, старина Салли захотел его перещеголять. Среди вещей Салливана нашли три книги о Теде Банди. Второе место занимает сидящий в камере смертников Окрент, поляк из Форт-Лодердейла. Помнишь такого? У него не сложились отношения с проститутками, он их убил целую кучу. Официально ему предъявлено обвинение в одиннадцати убийствах, но говорят, что на самом деле он прикончил семнадцать или даже восемнадцать девиц легкого поведения. Кстати, этот Окрент тоже сидел где-то поблизости от Салливана. Понимаешь, что я хочу сказать? Салливан мечтал прославиться и для этого оговорил себя!
— Ясно. Ты можешь добиться официального заявления по этому поводу и опубликовать статью?
— Легко! В ФБР скажут все, о чем я их попрошу. А еще у меня есть двое знакомых социологов из Бостона. Они изучают серийных убийц. Помнишь, я тебе о них говорила? Думаю, они обеими руками ухватятся за мою теорию. Пожалуй, я смогу опубликовать такую статью завтра или в крайнем случае послезавтра.
— Ну вот и отлично, — обрадовался Кауэрт.
— Но было бы гораздо лучше, если бы одновременно вышла и твоя статья с рассказом о том, кто все-таки убил этих стариков на Тарпон-драйв!
— Я над этим работаю.
— Ты уж постарайся.
— Этот вопрос здесь всех очень волнует.
— Не сомневаюсь. Между прочим, редактор уже начинает терять терпение. Он предлагает пустить по следу убийцы этих стариков нашу знаменитую и почти непогрешимую команду журналистов-спасателей!
— Но ведь они не в состоянии даже…
— Я-то знаю, но у нас поговаривают о том, что ты не справляешься.
— Я со всем прекрасно справлюсь!
— Я просто тебя предупреждаю. Мне кажется, тебе стоит знать, о чем говорят у тебя за спиной. И очень жаль, что эта статья в «Сент-Питерсберг таймс» вышла раньше твоей. Кроме того, очень плохо, что никто не знает, где именно ты пропадаешь в свое рабочее время. Вчера утром тебя искала женщина- полицейский из округа Монро, и редактору пришлось врать ей о твоем местонахождении.
— Детектив Шеффер?
— Такая красотка со взглядом тяжелым, как баллон с ацетиленом.
— Это она.
— Она тебя искала, и теперь у нас тоже все задумались о том, куда ты запропастился.
— Спасибо, учту.
— Давай поскорей разберись с тем, кто прикончил этих стариков. Может, за такую статью тебе присудят еще какую-нибудь премию!
— Очень в этом сомневаюсь!
— Но помечтать-то можно?
— Конечно можно.
Повесив трубку, Кауэрт выругался с досады, не вполне понимая, кого и за что он проклинает. Журналист хотел было позвонить главному редактору отдела городских новостей, но передумал: сказать ему было нечего.
Распахнулась дверь, и на пороге кабинета возник бледный как смерть Брюс Уилкокс.
— Где Тэнни? — спросил он у журналиста.
— Вышел. Он велел мне ждать здесь. Я думал, он пошел искать вас. Что показали лабораторные анализы?
— С ума сойти! — всплеснул руками полицейский. — Что же я натворил!
— В лаборатории что-нибудь обнаружили?
— Почему же я не проверил как следует этот проклятый сортир в самый первый раз?! — взвыл Уилкокс и швырнул на стол перед Кауэртом несколько листов бумаги. — На рубашке, джинсах и куске ковра нашли что-то вроде крови. С трудом разглядели под микроскопом! Все, что было на этих вещах, за три года в дерьме и негашеной извести практически сошло, растворилось! Я видел, как криминалист в лаборатории взялся за рубашку пинцетом, а она стала расползаться у меня на глазах! Короче, ничего определенного не обнаружено. Теперь эти вещи отошлют в более современную лабораторию в Таллахасси, но наши криминалисты сильно сомневаются в том, что от этого будет какой-нибудь прок… Мы-то с вами знаем, как эти вещи оказались в выгребной яме, но использовать их теперь в качестве вещественных доказательств практически невозможно!.. Эх, попади они к нам в руки три года назад новенькими, мы просто смыли бы с рубашки экскременты и обнаружили бы на ней кровь Джоанны Шрайвер. А теперь это просто сгнившие лохмотья!.. Что же я натворил! — вновь воскликнул Уилкокс и зашагал по кабинету, сжимая и разжимая кулаки, словно намерен был вцепиться в горло невидимому убийце. — Это же было мое первое крупное дело! А я его с таким треском провалил!
Браун сжимал в руках телефонную трубку. Перед ним лежали блокнот и его личная записная книжка. Лейтенант уже сделал три звонка, но пока безрезультатно. Набрав четвертый номер, он стал ждать, когда на другом конце провода поднимут трубку.
— Полиция города Итонвилл.
— Можно капитана Люциуса Гарриса? Говорит лейтенант Теодор Браун.
Через некоторое время в трубке раздался громовой голос:
— Это ты, Тэнни?
— Да, привет, Люк!
— Давненько ты не звонил! Как дела?
— По-разному, а у тебя?
— Да тоже по-всякому. Но в общем особых поводов для жалоб нет.
— Как дела у вас в Итонвилле? — спросил лейтенант Браун.
— У нас тут нашествие туристов. Теперь все повадились к нам из-за покойной Зоры Херстон. Конечно, здесь не так оживленно, как в «Диснейуорлде» или в Ки-Уэсте, но все равно приятно видеть на улицах новые лица!
Тэнни попытался представить себе Итонвилл — маленький опрятный городок. Почти все его обитатели были чернокожими. Итонвилл запечатлела в своих произведениях его самая выдающаяся уроженка — Зора Нил Херстон. Когда ее открыли для себя сначала ученые, а потом кинематографисты, об
