— И что же тогда будет?! Что же, скажите на милость, тогда будет?!
— А вот что! — покраснев, заговорил Кауэрт. — Стоит мне написать такую статью, как на нас набросится вся пресса страны. Вы считаете себя уже пострадавшим от журналистов, но и представить себе не можете, на что они способны, почувствовав вкус крови. Нашей с вами крови! Еще бы! Болван- полицейский и олух-журналист выпустили на свободу опаснейшего убийцу! Нас же порвут на куски!
— А что будет с Фергюсоном?
— Ему-то как раз ничего не будет! — поморщился журналист. — Он просто станет все отрицать и ослепительно улыбаться в объективы. Скорее всего, он заявит, что мы сами подбросили эту одежду к нему в сортир. Он может высказать предположение, что вы нашли это полусгнившее барахло где-нибудь в другом месте. Примерно так же, как мы нашли нож, о котором нам сказал Салливан. Вы ведь один раз уже били его на допросе, и люди легко поверят в то, что вы способны на все. И еще скажут, что я вас покрываю…
Тэнни открыл было рот, чтобы возразить, но Кауэрт еще не закончил своей тирады:
— Потом Фергюсон подаст на нас в суд за клевету. Помните, как в «Роковом виденье» капитан Макдональд подал в суд за клевету и все сразу позабыли о том, что его обвиняют в убийстве жены и детей, и дружно набросились на того, кто его якобы оболгал?! Представьте себя в телевизионной студии. На вас направлены прожекторы и нацелены объективы камер, а ведущие начинают задавать вам вопросы вроде: «Неужели вы действительно приказали своему подчиненному бить мистера Фергюсона, хотя прекрасно знали, что это противозаконно и что его сразу же освободят, стоит кому-нибудь об этом узнать?» Что бы вы ни ответили на этот вопрос, у всех сложится впечатление, что подбросить улики в дом Фергюсона для вас — пара пустяков!
— А что грозит вам? — спросил лейтенант.
— Со мной обойдутся не лучше. Америка давно привыкла к убийцам и довольно снисходительна к ним. Но она беспощадна к неудачникам. Мне скажут: «Мистер Кауэрт, вы получили Пулицеровскую премию за то, что продемонстрировали невиновность мистера Фергюсона. Какую премию вы рассчитываете получить, доказывая теперь обратное?» Потом все хором завопят: «Так все-таки виновен Фергюсон или нет?! Зачем вы морочите нам голову, Кауэрт?! Почему вы ничего не сказали, когда у вас появились первые подозрения? Кого вы покрываете? Какие еще ошибки вы совершили? Вы вообще способны отличить ложь от правды, мистер Кауэрт?!» Поймите, детектив, виноватыми во всем окажутся только два человека — мы с вами!
— А Фергюсон?!
— Фергюсона никто и пальцем не тронет. Может, ему и придется немного понервничать, но на его свободу больше никто не покусится. Возможно, в некоторых кругах он даже станет героем…
— И?..
— И будет дальше преспокойно вытворять все, что ему заблагорассудится!
Кауэрт вылез из машины, чтобы немного остыть. Неподалеку он заметил старомодную парикмахерскую с традиционным вращающимся трехцветным столбиком возле дверей. Красно-бело-синие полосы на столбике беспрестанно крутились как олицетворение безысходности. Краем глаза журналист заметил, что Браун тоже вылез из машины и стоит у него за спиной.
— А что, если Фергюсон и так уже вытворяет все, что ему заблагорассудится? — пробормотал наконец полицейский.
Еще одна девочка. На этот раз — Дона Перри. Пошла в бассейн и больше не вернулась…
— Теперь-то нам известны склонности Фергюсона, правда, Кауэрт? Что же мешает ему приняться за прежнее после трехлетнего отдыха в тюрьме?
— Да ничто не мешает… Каков ваш план действий, детектив?
— Мы должны заманить Фергюсона в ловушку! — заявил лейтенант. — Если нам не дадут доказать, что это он убил Джоанну Шрайвер, мы должны поймать его на каком-нибудь новом преступлении.
— Хорошо, продолжайте, — сказал Кауэрт, спиной чувствуя, что Тэнни Браун просто кипит от ярости.
— Мы должны поймать его с поличным, так чтобы, когда я его арестую, а вы напишете об этом статью, ни у кого не возникло ни малейших сомнений в его виновности. Вы сможете написать такую статью, Кауэрт? Статью, после которой он больше не отвертится?
Внезапно Мэтью вспомнил, как наблюдал в Майами за ловцом омаров, наполнявшим ловушки кусками рыбы и опускавшим их в черные прибрежные воды. Кауэрт был еще молод, и его поразила простота и эффективность этих смертоносных ловушек. Каждая из них представляла собой простейший, открытый с одной стороны узкий деревянный ящик. Привлеченный запахом разлагающейся рыбы, омар вползал в этот ящик, пожирал лежавшую в самом конце приманку и больше не мог вылезти из узкого ящика, став жертвой своей прожорливости и неповоротливости.
— Я-то могу написать такую статью, — сказал журналист. — Да вот только нужно время, чтобы зверь попался в ловушку. А есть ли у нас время, лейтенант?
— Не знаю, — покачал головой полицейский. — Но попробовать обязательно надо.
Браун оставил Кауэрта в своем кабинете и удалился, сказав, что хочет проверить, получил ли Уилкокс результаты лабораторных анализов одежды и куска коврового покрытия из машины Фергюсона. Некоторое время журналист смотрел на висевшие на стенах уже знакомые ему дипломы и грамоты, а потом подсел к телефону и позвонил в редакцию «Майами джорнел». Пока его соединяли с Эдной Макджи, Кауэрт размышлял о том, почему Эдна, несмотря на свой пытливый ум, часто производит такое легкомысленное впечатление.
— Эдна?
— Мэтти, куда ты пропал?! Я тебя повсюду ищу!
— Я в Пачуле, в полиции.
— С какой это стати? А я-то думала, что ты поедешь в тюрьму штата, в Старк!
— Я туда обязательно поеду.
— На твоем месте я бы не мешкала с этим. В «Сент-Питерсберг таймс» сегодня вышла статья о том, что после Блэра Салливана осталось несколько коробок документов, дневников, записок! А вдруг он написал о том, как организовал убийство матери и отчима?! В статье говорится, что в вещах Салливана сейчас копаются детективы из округа Монро. Кроме того, они допрашивают всех, кто работал в тюрьме, когда там сидел Салливан. А еще они изучают списки посетителей Салливана. Я, конечно, дала кое-какой материал в нашей газете, но главный редактор отдела городских новостей желает знать, куда ты запропастился! И почему ты не написал о коробках, оставшихся после Салливана, раньше, чем об этом пронюхала «Сент- Питерсберг таймс»?! Он недоволен тобой, Мэтти! Очень недоволен!.. Где же ты все-таки был?
— На островах Флорида-Кис и в Пачуле.
— Что-нибудь узнал?
— Для статьи материала маловато, но кое-что накопал.
— Например?
— Об этом еще рано говорить.
— Знаешь, Мэтти, на твоем месте я бы поспешила с новой сенсационной статьей. Это в твоих же интересах.
— Спасибо за совет.
— Это не совет, а предупреждение.
— Я к нему тем более прислушаюсь… А что узнала ты?
— Предсмертное признание мистера Салливана — самый настоящий шедевр изощренной лжи.
— В каком смысле?
— На данный момент я считаю, что из сорока убийств, в которых Салливан сознался, он в действительности совершил только половину или и того меньше.
— Значит, он убил всего лишь двадцать человек?! — воскликнул Кауэрт и поразился собственной реакции.
«Разве убийца, прикончивший двадцать человек, в два раза добродетельнее того, кто убил сорок?!» — подумал журналист.
— Сейчас у меня нет оснований сомневаться в том, что примерно в двадцати случаях убийцей был
