крови.
Кауэрт встрепенулся: это было что-то новенькое.
— Ну и?..
— Группа этой крови совпадает с группой крови убитой.
— Где были проведены эти исследования?
— В лаборатории ФБР.
— Какой же был сделан из этого вывод?
— Этот нож мог быть орудием данного убийства.
Кауэрт, как и остальные журналисты, уже лихорадочно строчил в блокноте.
— Чей это нож, лейтенант?
— Это определить невозможно. На нем нет отпечатков пальцев и никакой маркировки.
— Как же его нашел упомянутый вами журналист?
— Не имею ни малейшего представления.
— Вы слышали о человеке по имени Блэр Салливан?
— Да, это известный серийный убийца.
— Он проходил как подозреваемый по этому делу?
— Нет.
— А сейчас на него пало подозрение?
— Нет.
— Но ведь в момент убийства Джоанны Шрайвер Блэр Салливан как раз был в округе Эскамбиа.
— Был, — согласился Тэнни Браун.
— Вам известно, что именно мистер Салливан сообщил мистеру Кауэрту о том, где спрятан этот нож?
— Я читал об этом в газете, но в газете могут написать все что угодно.
— Совершенно верно… Вы не пытались поговорить с мистером Салливаном по вопросам, касающимся данного дела?
— Пытался, но он отказался со мной говорить.
— В какой форме?
— Он смеялся над нами с Уилкоксом и отказался давать показания.
— А как именно он мотивировал свой отказ давать показания?
Тэнни Браун скрипнул зубами и бросил на адвоката Фергюсона испепеляющий взгляд.
— Я, кажется, задал вам вопрос, лейтенант.
— Мы с детективом Уилкоксом посетили его в камере смертников, находящейся в тюрьме штата Флорида, в городе Старк. Мы объяснили Салливану, зачем мы пришли, и разъяснили ему его права. Он повернулся к нам спиной, показал голую задницу и заявил: «Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы в связи с тем, что мои слова могут быть использованы в качестве свидетельства против меня самого!»
— Иными словами, Салливан сослался на Пятую поправку?
— Совершенно верно.
— Сколько раз он повторил это?
— Точно не помню. Раз десять.
— Он говорил это нормальным голосом?
Браун впервые занервничал. Мэтью Кауэрт пристально следил за полицейским и понял, что тому явно не по себе.
— Нет, не нормальным.
— Как же он говорил это?
— Он это пел, — нахмурился лейтенант Браун. — Сначала он напевал это тихо, как колыбельную, а потом стал орать во все горло. И при этом хохотал, как гиена.
— Благодарю вас, лейтенант.
Здоровяк-полицейский покинул место для свидетелей, сжав кулаки, а все в зале суда представляли себе в тот момент только одно — маньяка-убийцу, то хохочущего, как гиена, то что-то распевающего во весь голос, как вырвавшийся из преисподней пересмешник.
Медэксперт дал показания быстро и четко, подтвердив все уже сказанное лейтенантом Брауном о ноже. Потом настала очередь Фергюсона. Кауэрт обратил внимание, что тот держится очень уверенно. Заняв свое место, подсудимый бросил взгляд на своего адвоката, словно всецело полагаясь на его помощь. Он говорил негромко и отвечал кратко, словно стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Он не торопился, и ответы его звучали четко и ясно. Кауэрт подумал, что Рой Блэк хорошо натаскал Фергюсона. При этом журналист вспомнил рассказы о том, как Фергюсон вел себя на первом суде. Тогда его глаза все время бегали, словно он искал, куда бы спрятаться.
На этот раз он держался иначе. Кауэрт отметил это у себя в блокноте, чтобы не забыть упомянуть потом об этой происшедшей с Фергюсоном разительной перемене.
Рой Блэк задавал Фергюсону вопросы так, чтобы тот мог вновь повторить уже хорошо известную Кауэрту повесть о том, как его вынудили угрозами себя оклеветать. Он повторил, что его били и что ему угрожали револьвером. Потом он описал, как попал в тюрьму и как в соседнюю с ним камеру перевели Блэра Салливана.
— И что же вам рассказал мистер Салливан?
— Протестую! — воскликнул обвинитель. — В зале суда не должны звучать сплетни.
— Протест принят.
— Хорошо, — не моргнув глазом согласился Рой Блэк. — Скажите, мистер Фергюсон, вы разговаривали с мистером Салливаном?
— Да.
— Чем же закончился ваш разговор?
— Я разозлился и попытался напасть на него. Потом его перевели в другую часть тюрьмы.
— Что же вы сделали после этого разговора?
— Я написал мистеру Кауэрту из «Майами джорнел».
— И что вы ему в конечном счете сообщили?
— Что это Блэр Салливан убил Джоанну Шрайвер.
— Протестую!
— На каком основании?
— Тише! — поднял руку судья Тренч. — Я хочу это выслушать. В конце концов, из-за этого-то мы все здесь сегодня и собрались. Продолжайте, мистер Блэк.
Адвокат на секунду замер, подняв глаза к потолку. Казалось, он принюхивается, пытаясь определить, что сулит ему и его подзащитному атмосфера в зале суда.
— А у меня больше нет вопросов к мистеру Фергюсону, — внезапно заявил он.
Слово взял кипевший от ярости молодой заместитель окружного прокурора.
— Чем вы можете доказать, что все это правда? — спросил он у Фергюсона.
— Ничем. Мне лишь известно, что мистер Кауэрт тоже говорил с Салливаном, а потом поехал и нашел этот нож.
— Вы считаете, что суд поверит тому, что убийца сознался вам в совершенном им преступлении, сидя вместе с вами в тюрьме?
— Это не первый случай в мировой практике.
— Это не ответ.
— Ответ таков, каков вопрос.
— Но, сознавшись в убийстве Джоанны Шрайвер, вы говорили правду, да?
— Нет.
— Но вы давали показания под присягой?
— Да.
— И вам до сих пор угрожает смертная казнь за это преступление?
— Да.
