— Так его же в тюрьму надо!
— Э, нет, брат, шалишь! Ты сначала докажи наличие злого умысла. Может, он без умысла сие «сведетельство» нарисовал, просто в качестве сувенира на память.
— Но это же очевидно!
— Не скажи. Очевидность требует доказательств. А без доказательств это всего лишь факт и в расчет приниматься не может ни одной инстанцией.
— Что-то я не совсем…
— Да не заморачивайся! — махнул рукой консультант. — Юриспруденция — искусство тонкое, сродни волшебству. Не каждый может им владеть.
Тем временем бригада сварщиков отремонтировала входную дверь, дополнительно оснастив ее перископическим визиром и бойницей для стрельбы из автомата.
— Удачи! — сказал Моцек Карлович, пожимая Семе руку. — Бывайте здоровы. Может, как-нибудь загляну на огонек.
Он отсалютовал папочкой с документами и, окруженный взводом спецназа, отбыл восвояси.
Сема бесцельно слонялся по комнатам, с грустью разглядывая разрушения, причиненные набегами банд наследников. Выглянув в окно, он остолбенел:
— Это что такое?!
Двор перед домом был изрыт траншеями, по которым перебегали вооруженные люди в касках.
— Ничего особенного, — отозвался Петров (Иванов). — Подсуетились за ночь наследнички, окопались. Каждый гражданин имеет право на личный окоп. Или блиндаж. Конституция гарантирует.
— И вся эта армия — против нас?
— Не вся, — сержант припал к окулярам стереотрубы, — это только передовой отряд, по-моему. Самые шустрые.
Словно в подтверждение его слов во двор вкатились три тентованных грузовика, из которых горохом посыпались люди в камуфляже. Началась беспорядочная стрельба.
— Что я и говорил, — удовлетворенно заметил сержант. — Конкурирующая партия прибыла. Сейчас будут друг дружку колошматить. Потеха!
Бой во дворе продолжался около часа. Спецназовцы с интересом наблюдали, поминутно комментируя:
— Куда ты прешь? С фланга заходи, с фланга! Вот, правильно. Красава! Прижмись, идиот!
Потом внезапно все стихло.
— О, власть нарисовалась! — сообщил Петров (Иванов). — Орган правопорядка бежит. Похоже, по нашу душу.
В самом деле, через двор вприскочку передвигался человек в полицейской униформе, с папкой под мышкой.
— Ну все, — обрадовался Сема, — наконец-то государство вмешалось! Сейчас мы пресечем всю эту кровавую вакханалию!
Представитель органов действительно прибыл разбираться конкретно с Семой.
— Поручик Дуля, — представился он с порога. — Служба участковых кондукторов.
— Господин поручик, — взмолился Сема, — нас тут обложили!
— Матом? Пишите заявление, оштрафуем.
Полицейский прошел в гостиную, покосился на станковый пулемет и, усевшись в кресло, раскрыл папку с бумагами:
— Я по серьезному делу к вам, граждане! Жалобы поступают, сигналы. Нарушаете покой соседей. Систематически шумите. Это неправильно. Я, конечно, понимаю: вступаете в наследство, готовитесь к ремонту… Дело житейское. Но надо как-то организоваться, чтоб не мешать жильцам. После десяти вечера будьте добры все работы остановить. Вынужден вынести вам предупреждение. Ознакомьтесь и распишитесь!
— Мы бы с радостью остановили работы! — с жаром воскликнул Сема. — Так ведь не дают! Лезут и лезут, чтоб их…
— Договариваться надо, — с нажимом произнес поручик. — Решать, находить консенсус.
Он спрятал свои бумажки, поднялся с кресла и уже на выходе строго сказал:
— Пока ограничимся предупреждением. Но в случае повторения — штраф. Уж не обессудьте: закон есть закон.
Этажом выше грохнуло, пуля высекла искру у ног поручика. Посмотрев вверх, он сердито крикнул кому-то:
— Я те стрельну! Я те так стрельну!
Вежливо попрощавшись, полицейский отбыл. Сема, впав в состояние некой прострации, убрел в бабушкин кабинет, где с разбегу рухнул животом на диван. «Может, к чертям эту квартиру? — думал он невесело. — Сбежать в Усть-Пупск и жить как раньше. Плевать на наследство, здоровье дороже!».
Чучело носорога грустно смотрело стеклянными глазами, в лицах героических предков на портретах читалось легкое презрение. «А что делать? — мысленно оправдывался Сема. — Я же не маршал бронекавалерии. Даже не сержант. Я всего лишь бухгалтер жилконторы».
— Всем внимание, у нас кое-что новенькое! — послышался из гостиной голос Петрова (Иванова).
«Опять!..» — мысленно простонал Сема и выглянул в окно.
Над домами вился, жужжа пропеллером, одномоторный биплан. На вираже он пронесся у самых окон квартиры, можно было разглядеть летчика в очках-консервах и табличку «Аренда» на лобовом стекле.
— Фронтовой штурмовик «Баклан». Четыре ракеты «воздух — земля» на подвесках. Ох, не нравится мне это! — сообщил сержант и тут же крикнул:
— Ложись!
Сема, кряхтя, полез под письменный стол, но тут его приподняло, швырнуло на стену и припечатало сверху чем-то огромным и тяжелым. «Это конец», — подумал Сема, зажмурился изо всех сил и приготовился погибнуть. Однако гибель почему-то не наступала. Немного полежав, он выбрался из-под чучела носорога и, шатаясь, побрел в гостиную. От пыли, туманом повисшей в квартире, першило в горле. Одно из окон отсутствовало, возле пролома в стене бодро наяривал из снятого со станка пулемета сержант Иванов (Петров). Другой спецназовец носился по комнате с трубой зенитной фузеи на плече.
«Я здесь лишний», — безучастно подумал Сема, поднял с пола табурет и присел у целого окна, подперев голову ладонью.
Штурмовик пошел на второй заход, но тут бабахнуло и к самолету, прочертив дымный след, унеслась ракета. Сержанты радостно взревели, когда штурмовик, дымя мотором, пошел со снижением куда-то в сторону сквера. Летчик на парашюте опустился во двор дома, где его сразу окружила толпа и принялась азартно колошматить.
— Э, а ну брысь! Налетели, стервятники! — проревел сержант и дал очередь из пулемета.
Банда наследников попряталась в окопах, а летчик собрал парашют под мышку и поковылял к автобусной остановке.
— Озверели совсем! — весело сказал сержант, отряхивая пыль с бронежилета. — Толпой на одного. Это некрасиво.
Как только туман рассеялся, стали видны масштабы ущерба. Одна ракета разворотила половину стены спальни. Другая вынесла окно гостиной, но не взорвалась, а пробила пол и упала к соседям вниз.
— Пока терпимо, — обнадежил Петров (Иванов). — Пробоины заложим мешками с песком, в спальне поставим растяжки — на случай если с крыши полезут.
Сема заглянул в дыру под ногами. Внизу женщина в халате подметала веником бетонное крошево, мужик в трусах и майке, кряхтя, тянул за хвостовое оперение болванку ракеты.
— Здрасьте! — сказал Сема.
— А, сосед! Привет! — поднял голову мужик. — В наследство вступаем?
— Ага.
— Дело хорошее. Удачи! Главное — не сробей!
