Джихад. Экспансия и закат исламизма

пределы: его финансовая щедрость чаще привлекала к нему союзников своекорыстных, нежели искренних, и «ваххабизация», которую оно стремилось осуществить, шла с перебоями, колеблясь синхронно со стоимостью барреля нефти. Однако у Саудовской Аравии уже не было выбора, с тех пор как она сделала исламскую пропаганду инструментом своего влияния за рубежом. Финансируя всех, кто отождествлял себя с исламом, Эр-Рияд рисковал оказать поддержку революционным группировкам, враждебным монархии.

Помимо миграций и ваххабизации мирового ислама, третьим последствием войны 1973 года стало изменение соотношения сил между арабскими и мусульманскими государствами в пользу нефтедобывающих стран. Это помогло создать под саудовской эгидой всемирное исламское «идейное пространство»,[87] игнорировавшее усугубленное национализмом разделение мусульман на арабов, тюрок, африканцев и азиатов. Всем им будет предложена новая идентичность, которая выдвинет на первый план их общую принадлежность к мусульманству и сделает малозначимыми различия в языке, этничность или национальность. Это предложение не всегда диктовалось спросом людей, к коим оно было обращено. Часто оно само порождало этот спрос — когда сулило социальный рост, экономический или политический успех, давало устойчивые ориентиры в бурные 70-е годы — эпоху демографического взрыва, исхода сельского населения в города, международных миграций, распространения всеобщего начального образования и стихийной урбанизации.

В институциональном плане возникновение современного исламского идейного пространства относится к 1969 году, времени глубокого кризиса арабского национализма и создания Организации Исламской конференции (ОИК). Последняя появилась в результате встречи в верхах руководителей исламских стран в Рабате в сентябре 1969 года. Она была созвана после совершенной экстремистом из Австралии попытки поджога мечети Аль-Акса, расположенной на Храмовой горе в Иерусалиме, уже в течение двух лет к тому времени оккупированной Израилем. Создание новой организации имело своим поводом инцидент, связанный с арабо-израильским конфликтом: этот инцидент был представлен как агрессия против ислама в целом, с тем чтобы поднять на борьбу все мусульманские государства, а не только одних арабов. Если при создании ОИК она насчитывала 29 членов, то на ее VIII конференции в верхах, состоявшейся в Тегеране в ноябре 1997 года, их насчитывалось уже 55.[88] Учреждение генерального секретариата ОИК в Джидде (Саудовская Аравия) указывало на особую причастность этой страны к деятельности международной организации, призванной, согласно ее хартии, «развивать исламскую солидарность между государствами-членами», укреплять сотрудничество между ними во всех областях, в частности, «координировать усилия, направленные на защиту Святых мест, поддержку борьбы палестинского народа с целью помочь ему вернуть свои права и освободить свою землю», а также «усилить борьбу всех мусульман в защиту своего достоинства, независимости и национальных прав».

Влияние ОИК на судьбы мира осталось незначительным из-за разногласий между ее членами и неуплаты взносов большинством государств-членов, кроме нефтедобывающих стран Залива и Малайзии. Однако она послужила форумом, позволившим определить приоритетные задачи мусульманского мира и придать им исламский смысл, — начиная с дела Палестины, которое до сих пор являлось знаменем только для арабского национализма. В 1974 году ОИК приняла в свои ряды ООП в качестве государства-члена, в 1977 году исключила Египет за подписание мира с Израилем, а в 1980 году — Афганистан, перешедший под советский контроль. В каждом из этих эпизодов (а также в критической позиции, занятой ОИК в отношении Ирана, которую она будет занимать на протяжении 80-х годов) ОИК будет легитимизировать консенсус вокруг мнения Саудовской Аравии. В декабре 1973 года, в момент «взлета» цен на нефть, ОИК приняла решение о создании Исламского банка развития со штаб-квартирой в Джидде. Начав операции в октября 1975 года,[89] он финансировал проекты развития беднейших мусульманских стран и позволял распределять средства, поступавшие в основном из стран Залива, по линии исламской банковской системы.[90]

Вне официальных рамок одним из главных векторов саудовского влияния в ОИК стал контроль над паломничеством в Мекку, хаджем, этим ритуальным воплощением единства уммы — Всемирной общины правоверных. Сулящий каждому благочестивому мусульманину надежду на спасение, он оставался трудновыполнимым делом и до снижения цены на авиаперевозки в современную эпоху довольно редко совершался массой верующих. Когда-то хадж имел ни с чем не сравнимый престиж, однако позднее ему на смену пришли более доступные виды паломничества, в частности посещение могил святых, разбросанных по всему свету и служащих объектами народного почитания. С тех пор как в 1924–1925 годы король Абд аль-Азиз Ибн Сауд окончательно овладел Меккой и Мединой после изгнания оттуда Хашимитов, он решил сделать паломничество более функциональным, дабы привлечь побольше паломников, которые до начала нефтедобычи обеспечивали королевству основную часть его доходов. В 1926 году поломников было 90 тыс., в 1979 году — больше 2 млн, и с тех пор их количество колеблется ежегодно от 1,5 до 2 млн.[91] Эти благоприятные экономические условия позволили большому числу мусульман всего мира воплотить идеал хаджа в жизнь. Одновременно этот процесс сопровождался ваххабизацией данного ритуала.

Едва став хозяевами священных городов, ваххабиты разгромили гробницы имамов и дочери Пророка, Фатимы, почитание которой шиитами было, с их точки зрения, недопустимым идолопоклонством. Затем они организовали паломничество в соответствии с собственным представлением. Прием и обустройство паломников стали исключительной прерогативой саудовского монарха. В 1986 году он принял титул Служителя обоих Священных мест, дабы еще больше усилить ваххабитский патронаж над главным — и самым священным — местом ежегодного собрания мусульман планеты. Это — главный инструмент утверждения гегемонии в исламском пространстве. Подобное использование хаджа вызовет яростный протест. В ноябре 1979 года, на заре XV века хиджры, саудовские оппозиционеры нападут на Большую мечеть в Мекке. Затем, в 80-е годы, хомейнистский Иран будет из года в год превращать хадж в демонстрации, сопровождающиеся актами насилия.[92] Наконец, после войны в Заливе (1990–1991 гг.), против ваххабитской монополии на хадж выступят Саддам Хусейн и прочие «радикальные» оппоненты саудовского режима.

Глава 3 Убийство Анвара Садата и сила примера египетских исламистов

В то время как после 1973 года Саудовская Аравия устанавливала свою гегемонию над уммой, исламистские движения начали заявлять о себе в большинстве мусульманских стран. В суннитском мире три самые мощные из них возникли в Египте, Малайзии и Пакистане, где их успех, однако, был неодинаков. Наиболее впечатляющим он был в долине Нила, так как Садат погиб именно от рук исламистов. Однако им не удалось захватить власть и создать исламское государство.

Летом 1973 года, накануне октябрьской войны, в студенческой среде появились «гамаат исламийя» («исламские ассоциации»), организовавшие для своих членов первый летний лагерь. Здесь их сторонники и активисты приобщались к «истинно исламской жизни»: регулярно совершали ежедневные молитвы, проходили идеологическую подготовку, обучались искусству проповеди и тактике прозелитизма, привыкали к жизни в группе и т. д. Здесь будут подготовлены кадры, которые превратят «гамаат» в господствующее движение в студенческих городках. В 1977 году они получат большинство голосов на выборах в Союз египетских студентов, процедура которых в 1974 году была демократизирована Садатом, убедившимся, что левая угроза окончательно миновала.

Своим успехом они были обязаны в первую очередь умелой пропаганде «исламского решения» того социального кризиса, который переживали в то время египетские университеты. За десять лет количество студентов увеличилось более чем вдвое, достигнув 500 тыс.; развитие инфраструктуры отставало от этого роста. В результате происходило ухудшение общих условий получения знаний, возник разрыв между культурными запросами этого поколения молодых людей — как правило, первых в семье, поступивших в университет, — и доступом на рынок труда. Современные и светские ценности преподавания были поставлены под вопрос: «гамаат» обличали их как ложные, не отражавшие