человек.
Произвольное, вопреки источникам, отрицание участия в разгроме татар на Куликовом поле сторожевого полка привело к неправильному освещению самого хода Куликовской битвы. Выпал очень существенный начальный ее этап.
Ввод в битву на Куликовом поле сторожевого полка, состоявшего из легкой конницы, был вызван сложившейся обстановкой. Авангард татар, составленный из легкой конницы, удалялся иногда на один или на два-три километра от основных сил и завязывал сражение. Его действия в случае необходимости поддерживались такими же легкими конными отрядами. На этом первоначальном этапе сражения татары стремились измотать противника. И действительно, если бы первая линия русского боевого порядка ограничивалась передовым полком, состоявшим из пехоты, то татары могли бы с успехом применять свою тактику, рассчитанную на изматывание. При быстром конном налете татары осыпали бы русских тучей стрел, а при отступлении старались бы выманить русские полки с их крепких позиций. Однако татары сразу же после столкновения сторожевых полков приняли фронтальное сражение, хотя и стремились всегда избегать его: оно противоречило их установившимся традициям.
Выделяя сторожевой полк из легкой конницы, Дмитрий Донской, безусловно, имел в виду татарские приемы боя. Перед сторожевым полком была поставлена задача парировать удары авангарда (передового отряда) татар, лишить их возможности набрасываться на основные русские силы. Передовые части татар, встретив сторожевой полк на известном удалении от своих главных сил, вступили в сражение. Сложившаяся обстановка вынудила Мамая через определенное время пустить в дело свои основные силы.
Таким образом, боевой порядок русского войска состоял из пяти линий: из полков сторожевого, передового, большого, правой и левой руки, засадного и поставленных за большим полком отрядов, составлявших частный резерв.
Сторожевой полк в походе удалялся на значительное расстояние от основных сил. На Куликовом поле он также, находясь на некотором удалении от основных сил, первым начал битву, и только после его столкновения с передовыми частями татар в битву втянулись все русские войска, в том числе и передовой полк.
Выделение и удачное расположение сильного засадного полка под командованием выдающихся военачальников князя Владимира Андреевича и воеводы Дмитрия Боброка, а также наличие в боевом порядке сторожевого полка, имевшего задачу завязать сражение и парировать конные налеты татар, являются свидетельством большого полководческого искусства Дмитрия Донского.
Странно, что военные и иные историки не вникают в политическую суть событий периода Куликовской битвы. А это было сложное время. Полистаем книгу «Другая история Московского царства» (Калюжный, Кеслер, 2003).
В 1377 году князь Ольгерд умер, а через три года, 8 сентября 1380 года, на поле Куликовом произошла знаменитая битва. В ней плечом к плечу бились князья и воеводы Москвы и Великого княжества Литовского против армии из
Вспомним еще раз князя Ольгерда. Его похоронили по православному обряду, а вот имя его православное неведомо, — так он и вошел в историю под именем языческим. А его противоречивое завещание привело к смуте, поскольку свою часть Великого княжества (Виленскую) он завещал не старшему сыну от первой жены, Андрею Ольгердовичу Полоцкому, а Ягайле, сыну от второй, тверской жены.
По традиционной историографии, одновременно начинается смута в татаро-монгольской Орде. Причина — разногласия хана Тохтамыша с его же темником Мамаем. Противостояние приводит к Куликовской битве, где московский князь Дмитрий объективно оказывается на стороне Тохтамыша против Мамая, а упомянутый Мамай приглашает на свою сторону генуэзскую пехоту. Но ведь это еще не все! На стороне Мамая мы также обнаруживаем любимого Ольгердова сына, Великого литовского князя Ягайлу, а на противоположной, московской стороне — обиженных тем же Ольгердом, обойденных наследством его старших братьев, князей Андрея и Дмитрия!
Мамай был темником, то есть одним из полководцев Золотой Орды, но на территории Руси он выступал фактическим руководителем этой организации, хотя его легитимность и не была ничем подтверждена. Он был как бы сам по себе: и не «татарин», и не «монгол». Судя по контексту событий, он на неизвестных условиях пошел в наемники к генуэзцам, чтобы перекрыть в их интересах Дон, единственно по которому осуществлялась тогда международная торговля Москвы: Днепр был для нее закрыт Литвой, Волга-«монголом» Тимуром.
Если бы авантюра Мамая удалась, генуэзцы становились монополистами на северном отроге Великого шелкового пути, а Мамай получал их безусловную и мощную поддержку, увеличив свое политическое господство по сравнению, например, с Тохтамышем. Можно было бы ожидать увеличения потока товаров, но и прибыль стал бы сгребать Мамай, а не «татарин» Тохтамыш, что повысило бы экономическое могущество Мамая.
Нам представляется очень важной история о десяти сурожских (крымских) купцах, которые пошли в поход с князем Дмитрием. Зачем их взяли? Как это ни парадоксально, подобные «нелепые» сообщения крайне важны. Если бы их придумали, то постарались бы как-то объяснить. А те моменты, которые просто «выпирают» из текста и никак не обоснованы, и представляют наибольший интерес. Так в чем же здесь дело? Дело в том, что если купцы финансируют войну, то, значит, они видят в ней выгоду для себя. И посылают с войском своих наблюдателей. И это подтверждает, что сражение произошло из-за препятствий, чинимых Мамаем торговле Москвы с Крымом.
Ведь если Волга была перекрыта Ордой, а Днепр контролирует Ягайло, а теперь еще мамаевские военные эскапады перекрыли Дон, то как же князю Московскому получать с торговли налог? Чтобы его получать, ему благополучие купцов защищать надо. Наверное, всю историю следует переосмыслить с точки зрения развития торговли. Со стороны Мамая спонсорами выступали генуэзские купцы, со стороны Москвы — сурожские.
А зачем понадобилась Мамаю генуэзская пехота, ведь тактика татар была совсем другая: они ходили «изгоном» на чужие территории. Быстро пришли, разгромили зазевавшихся, нахватали имущества и пленников и скорее назад. Так они поступали и до, и после Куликовской битвы, сообщают нам историки. Использование ими пехоты-уникальный случай. Через два года Тохтамыш обошелся без нее.
В случае же «торговой» причины столкновения можно объяснить это тем, что не Мамай нанимал себе воинов, а сам был нанят генуэзцами как раз для перекрытия торговых путей и ликвидации таким образом конкурента в лице русских купцов-сурожан. А если Генуя финансировала операцию, то, естественно, дала Мамаю и своих пехотинцев, и своих стратегов, считая, что без них он проиграет. В конечном итоге генуэзцы Мамая и убили: не оправдал доверия, зря денежки потратил.
Ягайло, враг немецких крестоносцев, отнюдь не был врагом всем прочим странам Европы. Оказаться на стороне Генуи, в случае победы Мамая, ему было бы выгодно. А оказаться на ее стороне в случае поражения — невыгодно. И мы не видим его на поле боя, а видим болтающимся невдалеке от него и убегающим при известии, что Мамай проиграл. А вот какого счастья искали в этой битве его старшие братья, Андрей и Дмитрий Ольгердовичи?..
Также следует отметить, что расстановка героев русско-генуэзско-литовско-татарской драмы на поле боя очень удивительная.
Если мы задумаемся над сообщениями историков, то обнаружим, что строил войска на поле отнюдь не князь Московский Дмитрий — будущий Донской, а по его поручению воевода Дмитрий Боброк- Волынский. Передним, сторожевым полком командовали Симеон Оболенский и Иван Тарусский, стоявшим сзади него большим полком — боярин Тимофей Вельяминов, засадным — который называют также «основным резервом», — князь Владимир Андреевич и тот же Боброк-Волынский, полком левой руки — князья Василий Ярославский и Федор Моложский.
А чем занимался в ходе подготовки, да и на поле во время битвы сам князь Московский Дмитрий Иванович? Он ведь получил прозвище Донского за победу руководимых им войск на этом поле, у реки Дон! Но вот, оказывается, он не командует ни одним полком и совсем не руководит боем. Полюбовавшись, стоя «в партере» (в Сторожевом полку), на единоборство русского инока Пересвета и татарского богатыря
