А также при просмотре различных словарей, энциклопедий и газетно-журнальных публикаций.
Во избежание упреков со стороны присяжных историков авторы заявляют, что неплохо знакомы с трудами многих исследователей, освещавших монгольскую тему. Это, безусловно, Рашид эд-Дин, Джузджани, Раверти, Бартольд, Абуль-Гази, Саблуков, Катанов, Васильев, Мэн-хун, Киракос, Вакушт, Марко Поло, Струве, Потанин, Валиханов, Березин, Палладий, Иаканф, Аристов, Георги, Вольф, Плано Карпи-ни, Шереф эд-Дин, Позднеев, Ханыков, Несеви, а много позже Гумилев, а в конце XX века Кожинов и Шамбаров.
В самых различных текстах встречаем мы странные повторы и противоречия.
Но есть и сглаживающая постоянная — устойчивая книжная хронология событий татаро-монгольского ига! К этому мы привыкли.
Привычный еще дошкольный импринтинг очень трудно разрушить. Закрепление привычного в сознании советских людей временного ряда поддерживалось сказочной трилогией «Нашествие монголов» Яна (В.Г. Янчевецкий), которая прочитана почти всем читающим народом. «Чингисхан» (1939), «Батый» (1942), «К последнему морю» (1955) создали стройное эпохальное произведение, сказку на тему истории. Но сказки Яна ничем принципиальным не отличались от академической истории.
Главное: присяжные историки не выступали с публичной критикой сказок Яна, ибо тиражи сказочных книг были несопоставимы с тиражами научных изданий. Важно, что и Н.М. Карамзин написал многотомный роман истории. Но общественного протестного движения труды Карамзина не вызвали. Когда же новая хронологическая гипотеза Морозова-Фоменко коснулась в публикациях темы татаро-монгольского ига (ТМИ), в различных средствах массовой информации возникла и никак не кончится волна возмущений. Надо же, россиян лишают истории! Но ТМИ — миф! Доказательств полно. Фактов же «за» практически нет. Поэтому
рассмотрим некоторые подозрения, которые возникают у пытливого читателя при дотошном чтении всем известных исторических источников…
Известно, что Российская Императорская Академия наук в 1826 году объявила конкурс на тему:
«Какие последствия произвело господство монголов в России, и именно, какое имело оно влияние на политические связи государства, на образ правления и на внутреннее управление оного, равно как на просвещение и образование народа».
Срок представления сочинения — через три года, к 1 января 1829 года.
К сроку был представлен только один труд на немецком языке, который не признан достойным награды.
С. Валянский и Д. Калюжный формулируют очень жестко:
Но российские академики настойчивы.
И в 1832 году Императорская Академия наук вновь предлагает ту же тему со сроком подачи сочинений 1 августа 1835 года. Приведем длинную цитату из формулировки конкурсного задания:
Со всем тем, однако, недостает у нас достоверной истории сего поколения монголов… Усладительная мысль, что при нынешнем столь благоприятно изменившимся состоянии наук в России, подобное предприятие не есть более невозможное… Академия уже ныне может предложить задачу… Задача сия заключается в следующем:
Написать историю Улуса Джучи, или так называемой Золотой Орды, критически обработанную на основании как восточных, особенно магометанских, историков и сохранившихся от ханов сей династии монетных памятников, так и древних русских, польских, венгерских и прочих летописей и других, встречающихся в сочинениях современных европейских сведений.
И опять была представлена одна работа, на немецком языке. И опять отвергнута.
Выходит, напрасно обнадеживала себя и общественность Императорская Академия наук, убеждая себя, видимо, в том, что с каждым годом возрастает число знатоков и любителей восточной словесности…
И тогда, кажется, выдавали желаемое за действительное. Да и сегодня вопрос о влиянии татаро- монгольского ига на русскую историю не имеет точного ответа.
Нет особой истории династии Чингисхана. Ни русского, ни монгольского изготовления.
Подозрительно, что могучая академическая и вузовская наука за два века не решила задачу Императорской Академии наук.
По крайней мере, персоналии и календарь событий так называемого татаро-монгольского ига те же, что и в «Хронологии всемирной и российской истории», изданной в 1905 году АО «Брокгауз и Ефрон».
Написано немало о трехсотлетнем татаро-монгольском иге в истории Руси. Давайте пока поверим, что в 1223 году произошло «вторжение татар и поражение русских князей на реке Калке», а в 1380 году Дмитрий Донской разгромил татар на Куликовом поле. Но иго еще не пало окончательно: в 1382 году Тохтамыш взял Москву, в 1408 году было «нашествие Эдигея и осада Москвы». Давайте поверим и в то, что с 1330 года в Пекине базировался русский полк и что русские ратники вместе с монголами десантировались на острова Японии…
Столь длительное и тесное взаимодействие двух культур, двух языков должно было отразиться в словарных фондах русского и монгольского языков. Вот тут-то и начинается несогласование. Русский язык действительно обогатилсятатарскими и тюркскими словами. И осетинскими. И немецкими. И греческими…
Русский Саратов это Сары-Тау, Желтые Горы… А монгольский язык?
Все русские слова в словарном фонде монгольского языка вошли в него в XX веке. Это техницизмы и политические штампы.
А где русские слова из XII, XIII, XIV, XV веков, которые вошли бы в быт и стали родными, слегка изменившись?
МОНГОЛ-ОРОС ХЭЛНИЙ ЯРИАНЫ ДЭВТЕР (Монгольско-русский разговорник) содержит только два знакомых слова: монгол и орос (русский). Даже навязанный русский алфавит не повлиял на словарный фонд.
Трудно поверить, что за три века был только экспорт монгольского языка, а импорта русского не было. И города не назывались по-русски… И могилы… Так не бывает. И подозрительно это.
Должны быть словесные следы прошлого, особенно такого длительного. Нет следов, не было и события. Так говорят криминалисты. Совсем новый подход. Не так ли?
ЯМ — совсем не монгольское слово, в эстонском языке до сих пор означает станция. Ярлык — европейское слово. Тумен, туман от русского темень, тьма =10 000. И баскак слово не монгольское.
И 920 славянских названий среди 14 841 на карте Германии… А сколько германских на карте России…
По исследованиям ГЦ. Цыбикова, ко времени воцарения Чингисхана явилась потребность в письменности для внешних сношений и для внутренних распоряжений. До Чингисхана монголы… не имели или даже не знали письменности, договаривались на словах и заключали контракты нарезыванием меток
