— Туда! — он попытался резко развернуться, но тут же присел на корточки и, сжимая зубы, завыл.
Несколько минут спустя, в обнимку, Турусов и Радецкий продолжили свой путь. Шли они недолго. Из тумана вынырнула деревянная стенка товарного вагона.
— Не наш, — прошептал Турусов.
— Без разницы, — Радецкий скривил губы. — Поезд наш. Турусов прислонил напарника к вагону, а сам откатил двери.
Сначала затолкал в проем Радецкого, потом забрался сам, и двери с визгом закрылись. Турусов отдышался, приложил ухо к груди замолкшего Радецкого: сердце напарника работало не спеша.
Радецкий пошевелился и застонал. Турусов осмотрел рану и, не найдя в ней ничего опасного, обработал перекисью водорода и какой-то противоинфекционной мазью, найденной в аптечке.
— Кто это тебя? — Турусов разогнул спину, глядя на разлегшегося на нижней полке Радецкого.
Вагон снова был свой.
— Долгожитель один… — нехотя буркнул раненый напарник. — Из персональных пенсионеров.
Он замолчал, задумчиво покусывая губы, шевеля пальцами правой руки, то и дело сползавшей вниз с полки. Вопросов Турусов задавать не хотел. Ждал, когда напарник сам все объяснит.
— Так Карелии и не увидели! — нарушил он наконец молчание.
— Не велика беда. Зато ты чуть один не остался! — ответил Радецкий и снова замолчал.
Турусов умел властвовать своими чувствами. За минуту он потерял всякий интерес к происшедшему и направился в другой угол вагона проверить сохранность упаковки. Все ящики были на месте, только один — ТПСБ 1748 — почему-то стоял отдельно. На верхней его части виднелись свежие царапины.
Сомнений не было — кто-то пытался его вскрыть: царапины начинались в одной точке и оттуда веером разбрызгивались по всей поверхности. Видимо, подставляли отвертку или узкую стамеску и лупили по ней молотком.
Радецкий снова застонал, заворочался на полке, пытаясь найти наименее болезненную позу. Турусов отвлекся, вернулся в купе для сопровождающих, хотел помочь, но не знал чем.
— Воды выпьешь? — спросил он.
Радецкий отрицательно помотал головой, переместился подальше от края и успокоился.
Турусов вернулся к ящику, задвинул его в угол, к остальным деревянным кубам и параллелепипедам.
Время шло. Состав рывками продолжал свой путь. Радецкий спал, постанывая во сне, а Турусов сидел у окна. Мысль его металась между царапинами на ящике и заоконными пейзажами.
Минувшие события выстраивались в его воображении в одну прямую цепь. Начиналось все с появления нового ящика, сразу же изъятого людьми в темных плащах, и заканчивалось свежими царапинами на ящике ТПСБ 1748. Ах да, еще было покушение на Радецкого. Его пытался убить какой-то “долгожитель из персональных пенсионеров”. Интересно, откуда Радецкий знает о его персональной пенсии? Или старичок сам ему рассказывал о себе, потихоньку вытаскивая из авоськи с овощами добротный нож для разделки мяса?
Состав резко затормозил. Вагон заскрипел, ящики сдвинулись с места. Турусов подскочил и прильнул к стеклу. Радецкий приподнял голову, попытался сесть, но тут же застонал и снова лег.
— Что там? — хрипло спросил он.
— Остановка… — Турусов отошел от окна и откатил двери вагона.
— Закрой! Дует! — прикрикнул с полки раненый напарник.
— Сейчас, только посмотрю, в чем дело.
Турусов увидел каких-то людей, копошащихся у паровоза. Их вагон оказался в самом хвосте, а впереди стояли несколько десятков других вагонов, пара цистерн, открытые груженые платформы. Состав остановился на правом повороте, и Турусов мог видеть каждый вагон.
— Закрой! — простонал Радецкий.
Турусов задвинул двери.
— Какие-то люди у паровоза. А наш вагон самый последний в составе.
— Это что-то новенькое. — Радецкий повернулся на бок. — Мы же всегда в начале ехали… Что за вагоны впереди?
— Такие же, плюс несколько открытых платформ и цистерн.
— Вот те на! — Радецкий задумался, глядя на Турусова.
Состав дернулся, прополз несколько метров и снова остановился.
— Посмотри-ка еще раз! — попросил Радецкий, приподнявшись на локте.
Турусов откатил двери, и в вагон, словно далекое эхо, ворвался чей-то крик.
Турусов, прищурившись, заглядывал вперед. Увидел, как несколько раз открылась и закрылась дверца кабины машиниста, потом снова открылась, из проема вывалилось что-то грузное и бесформенное. Состав опять дернулся и поехал. Двери накатились на Турусова, но он подставил колено и продолжал смотреть вперед.
Вагон не спеша проехал мимо лежащего на насыпи человека в синем комбинезоне, который, казалось, пытался подгрести под себя всю землю. Если бы не струйка крови на виске и не косивший на небо глаз, его можно было бы принять за живого.
Как только вагон проехал мимо лежащего на земле, Турусов сглотнул слюну и с силой задвинул двери.
— Они кого-то убили. — Турусов обернулся к напарнику, кривя губы, словно сам ощущал физическую боль.
Радецкий побледнел. Может, он уже до этого был бледным, но Турусов именно сейчас заметил неестественный оттенок лица.
— Неужели выследили?! — прошептал Радецкий.
— Кто? — спросил Турусов.
— Геранты. Искатели минувших приключений…
— Те, которые добирались и до тебя?
— Да-а, они.
— И чего им надо? — Турусов заглянул в глаза напарника.
— О! — Радецкий горько усмехнулся. — Им надо то, чего никто им дать не может. Покой!
— Вечный покой?! — Турусов вопросительно поднял бровь.
Напарник кивнул и отвернулся к стене.
Приближался вечер. За окном стемнело. Радецкий все так же лежал, уткнувшись в угол.
Турусов забрался на свою полку и хотел заснуть, но мешало неосмысленное беспокойство: кто-то вырвал его судьбу из рук провидения, и теперь все уже зависит не от случая, а от чьей-то воли. Чужая воля выбирает путь для состава, она же влечет их куда-то, может быть, для развязки, может, для испытаний.
Турусов смежил веки и настроился на убаюкивающую музыку колес.
Он уже спал, когда состав медленно остановился и музыка колес влилась в тишину. Во сне он куда- то спешил, но вдруг замедлил шаг и огляделся по сторонам, явно услышав чей-то зов.
Прошло полчаса после остановки поезда.
— Может, здесь?! — прозвучал голос по ту сторону вагона, и двери открылись.
В вагон вскарабкался крепкий старик невысокого роста в бушлате и танкистском шлеме.
— Вот мы и прибыли! — негромко сказал он себе. — Почему же нас не встречают?!
Старик прошел к ящикам, потер руки, улыбнулся и направился бодрой походкой к служебному купе.
— Эй, товарищ! — зашептал он, дергая одеяло.
— Что такое! — раздраженно буркнул Турусов и открыл глаза.
— Прошу прощения, — зашептал гость. — Разрешите вас на минутку.
Пришлось отпустить сон.
Турусов слез с полки и напряженно вгляделся в лицо старика.
— Какой вы, однако, молодой! — Старик укоризненно покачал головой. — Стало быть, вы теперь
