же.
Какой–то солдат поднял полог и заглянул в палатку. Другой вошел и поставил на стол два подноса. Корсон почти сразу опознал яства: солдатские пайки во все века одинаковы. Он показал Антонелле, как разогреть консервы и как потом открыть банку, не обжигая при этом пальцев. Поел он с аппетитом. Антонелла, не колеблясь, последовала его примеру, и Корсон почувствовал уважение к людям Урии.
Ему пришло в голову, что способность к предсказанию, наверное, помогает им сохранять присутствие духа. Непосредственную опасность они просто предвидели. Может, они доставят Верану даже больше хлопот, чем он полагает.
Закончив есть, Корсон встал, подошел к выходу из палатки и, стоя на пороге, обратился к Антонелле:
— Я обойду лагерь и посмотрю, совпадают ли взгляды полковника Верана на оборону с теми, что внушили мне. Не выходи отсюда ни в коем случае. Не выходи из палатки и не ложись, пока я не вернусь. Да, удобства находятся под кроватями. Через час я приду.
Она молча смотрела на него, и он попытался угадать, осуждает ли она его за то, что он делает, но потом отбросил эти мысли. Если она играла, то была великой актрисой.
Как он и ожидал, у входа держали пост два солдата. Корсон шагнул вперед, и полог упал.
— Я собираюсь прогуляться по лагерю, — сказал он.
Один из солдат немедленно щелкнул каблуками и стал рядом с ним. В лагере Верана дисциплина была на высоте. Это немного успокоило Корсона относительно ближайшего будущего Антонеллы. Лагерь был разбит в военное время, и Веран не допускал никаких послаблений. Руководствуясь здравым смыслом, он запретил Антонелле шататься по лагерю и оставил ее под опекой Корсона. У него были другие заботы, кроме как устраивать тюрьму для одного человека. С другой стороны, женщина вполне могла вызвать некоторое ослабление дисциплины. Если бы у Верана не было намерения использовать ее в политических целях, он немедленно приказал бы ее ликвидировать. Позднее, когда лагерь будет укреплен, и люди отдохнут, все может повернуться совсем по–другому.
Корсон отогнал эту неприятную мысль и осмотрелся. Земля была выжжена на сотни метров вокруг. По периметру поляны солдаты вбивали колышки и соединяли их блестящим проводом. Сигнализация? Сомнительно. Люди, раскручивавшие проволоку, были в тяжелых защитных костюмах. Скорее, линия обороны. Несмотря на кажущуюся зыбкость, она была, вероятно, достаточно грозной.
Половину защищенной таким образом территории занимали палатки, числом около сотни. Корсон поискал взглядом большую палатку с флажком, но напрасно. Штаб–квартира Верана ничем не отличалась от палаток солдат.
Немного дальше он почувствовал под ногами глухую вибрацию: значит, Веран приказал оборудовать подземные убежища. Несомненно, он хорошо знал свое дело.
На другой стороне поляны Корсон насчитал двадцать семь гипронов. Судя по числу палаток, Веран располагал более чем шестьюстами солдатами. Если со времен Корсона звание полковника сохранило свое прежнее значение, то в начале кампании у Верана должно было быть от десяти до ста тысяч людей. Что и говорить, у Эргистала он явно потерпел поражение. 623–й кавалерийский полк Птара Мурфи был почти полностью уничтожен. Верану пришлось проявить сверхчеловеческую твердость, чтобы установить порядок в рядах уцелевших и заставить их разбить этот небольшой лагерь, как будто ничего особенного не произошло. Кроме того, он демонстрировал феноменальное честолюбие, если еще думал о продолжении борьбы.
То, что он позволил Корсону спокойно разглядывать принятые меры обороны, достаточно ясно определяло характер этого человека. Так же, как и намерение набрать миллион рекрутов, чтобы докомплектовать свою призрачную армию. Блеф? Возможно. Разве что он располагал резервами, о которых Корсон не подозревал.
Раздумья эти привели Корсона к вопросу (странно, что он не задал его себе раньше): с кем же сражался Веран на Эргистале?
12
Гипроны не были ранены. Они были настолько неподвижны, что издалека их можно было принять за пни огромных деревьев, а шестипалые лапы — по шесть у каждого — за корни. В глазах, окружавших туловище, то и дело сверкали огоньки. Время от времени один из гипронов издавал крик, за которым следовало свиное хрюканье. Настоящие жвачные, не имеющие ничего общего с диким зверем, которого Корсон начал изучать перед катастрофой «Архимеда». Сложная упряжь оставила на их боках глубокие шрамы, как железо на коре дерева.
Как на них можно было ездить? Казалось, ни одно место на теле гипрона не годилось под седло. Сколько людей мог нести гипрон? Ответ на этот вопрос давали планы Верана. Миллион людей и двести тысяч гипронов. Значит, один гипрон мог нести пятерых со снаряжением. Какую роль выполняли они во время битвы? До сих пор Корсон, особо над этим не задумываясь, полагал, что они заменяют боевые машины. Их подвижность и первобытная жестокость должны были творить чудеса в наземной войне, а способность предвидеть ближайшее будущее и перемещаться во времени делала их почти неуловимыми. Но гипроны, которых Корсон видел перед собой, вовсе не казались хищными. Он мог бы поклясться, что они гораздо тупее дикаря, который блуждал сейчас в джунглях и искал места для размножения.
Корсону была известна концепция использования живого транспорта в военных целях. Во времена войны между Землей и Урией он встречал на союзных Земле планетах дикарей, объезжавших змей, гипногрифов и даже гигантских пауков. Но сам он привык к механизированной армии. Что его здесь удивляло, так это существование развитой техники и верховых животных. Что же представлял из себя Эргистал?
Он никак не мог представить его. Если бы у планет были названия, соответствующие их внешнему виду, эта могла бы быть миром, утыканным острыми скалами со стальным блеском. Но с тем же успехом Эргистал мог быть зеленым радостным раем. Не на Урии, а где–то там, на другой планете. Ни Флория Ван Нелл, ни Антонелла не говорили Корсону о войне, идущей на Урии, хотя бы даже на другом континенте. Совсем наоборот.
Нет, битва, в которой Веран потерял большую часть своих людей, велась на другой планете. Веран торопливо эвакуировал остатки своих отрядов и принялся искать гостеприимную планету, чтобы восстановить свой военный потенциал. Случайно он наткнулся на Урию, выгрузил людей и зверей и послал крейсер на орбиту, опасаясь, как бы его не пригвоздили к земле.
Но…
Эту битву Веран вел совсем недавно. Когда Корсон попал к нему в руки, его люди были еще в боевых одеждах, грязны и усталы. Независимо от расположения Эргистала и скорости крейсера Верана нужно было много часов, а может, и дней, чтобы преодолеть космические расстояния. Корсон попробовал вспомнить строение звездной системы, в которой находилась Урия. У нее не было спутника. Система включала еще две планеты, но это. были газовые гиганты, которые не могли стать полем битвы, по крайней мере для людей. Плотность звезд в этой части неба была невелика. Таким образом, Эргистал находился не меньше, чем в шести световых годах от Урии, а скорее всего — намного дальше. Мысль, что крейсер мог преодолеть много световых лет за несколько минут, была попросту абсурдной. И все же…
Корсон был единственным человеком, уцелевшим от Вселенной, что исчезла более шести тысяч лет назад. За шестьдесят веков можно много чего изобрести. Уже то, что он видел в Диото, выходило за пределы его фантазии. Крейсер, достигающий почти абсолютной скорости, был не более абсурден, чем анархическое общество или летающий город.
Корсон вдруг почувствовал ностальгию. Правда, сам он никогда не был чересчур воинственным, но сейчас чувствовал себя как дома в этом мире постоянного напряжения. Он посмотрел на человека, охранявшего гипронов, взглянул на свою охрану. Ни одного из них, казалось, не заботили проблемы, потрясающие Вселенную. В битве на Эргистале они потеряли друзей, но заметить это по ним было нелегко. Два дня назад Корсон бы таким же. Удивительно, что может произойти с человеком за два дня! Два дня или шесть тысяч лет. «Нет, — с горечью подумал Корсон, — два дня, шесть тысяч лет и две женщины».
Он остановился, охранник тоже.
— Ну как, тяжело было на Эргистале?
Солдат и глазом не моргнул. Он смотрел на точку в шести шагах прямо перед собой. Корсон повысил
