— Это были мои друзья, а я их убил.
Флория покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Они принадлежали к другой возможной современности, а ты сделал так, чтобы появилась эта, лучшая. Они знали, что с ними произойдет, если тебе повезет, и искренне надеялись, что тебе повезет.
Корсон вздохнул. У него были друзья, и они исчезли, стали тенями, не оставив после себя ни следа, ни царапины на камне, ни даже имени в этой Вселенной, которая была закрыта для них. Они просто не родились. «Все, чего я ни коснусь, — подумал Корсон, — исчезает». Он вспомнил Туре, хорошего товарища, попавшего на Эргистал из–за бессмысленных войн. Вспомнил Нгала Р’нда, последнего Князя Урии, разорванного собственными последователями, и Верана, ловкого наемника, убитого своими товарищами. Со страхом вспомнил он Антонеллу, хотел задать вопрос, но не нашел слов.
— Я не существовала на той креоде, — сказала Флория. — И должна была принять тебя после прибытия на Урию. Думаешь, я оказалась там случайно?
— Значит, — с горечью сказал Корсон, — живые существа — только морщины на поверхности событий, дуновение ветра изменяет или распрямляет их согласно воле богов. Для тех, с Эргиста–ла, я был игрушкой. Боги–марионетки, исправляющие историю.
— Они не боги, хотя и много сильнее нас. Они делают не то, что им нравится.
— Знаю, — грубо оборвал ее Корсон. — Они работают ради добра. Исключают войны и так формируют историю, чтобы она привела к ним. Все это я слышал на Эргистале. Искоренить войну, познать войну, спасти войну. Засели, как крысы, на дне времени и боятся всего, что снаружи.
— Это только половина истории, — терпеливо объяснила Фло–рия. — Они — это мы.
— Они — наши потомки и презирают нас с высоты своего миллиарда лет.
— Они — это мы, — повторила Флория. — А мы — это те, с Эргистала. Мы должны это открыть и понять. Они — это все возможности нашей расы и всех других рас, даже таких, которых ты не можешь себе представить, как и они тебя. Они — все частицы Вселенной и все ее аспекты. Ни мы не являемся их предками, ни они — нашими потомками, но мы их часть, отрезанная от целого. Каждый из нас — это одна из их возможностей, деталь, креода, которая неуверенно стремится к объединению и борется за то, чтобы существовать отдельно. Когда–то и где–то произошло нечто такое, чего я сама не понимаю. Но не в начале и не в конце времени. Нет ни до, ни после; для них, и в какой–то мере для нас, время стало расстоянием, на котором события сосуществуют, как объекты, обладающие непрерывностью. Мы всего лишь мгновенье долгого марша, который ведет к Эргисталу, к объединению и осознанию всех возможных событий, а те, с Эргистала, управляют этим маршем.
— Боги–шизофреники, — сказал Корсон.
— Да, если хочешь. Иногда я думаю, что они отправились искать все возможности, — потерялись и стали нами, и это явилось причиной войны, той трещины, того разлома и сминания истории, которую они теперь выравнивают. И трещина эта сделала невозможным немедленное исправление. Война — это частица их самих, а мы должны наощупь найти длинную, очень длинную дорогу, которая ведет к ним, то есть к нам самим. Они родились из войны, Корсон, из этой ужасной неразберихи, сотрясающей нас, и будут существовать, только уничтожив ее. Тут и там они заделывают бреши и таким образом соединяют цепь. Иногда и мы делаем это с их помощью. Ты тоже это делал, Корсон. Ты жалеешь об этом?
— Нет, — ответил Корсон.
— Чтобы стереть войну, они пользуются теми, кто воевал, — продолжала Флория. — У них есть военный опыт, и со временем они начинают ненавидеть войну достаточно сильно, чтобы страшиться уничтожить ее любой ценой. Те, кто доходят до этого не сразу, на некоторое время остаются на Эргистале и в конце концов тоже понимают. И в конце концов поймут все, до единого.
— Даже Веран? — скептически спросил Корсон.
— Даже Веран. В данный момент он гасит пожар в созвездии Лиры.
— Он мертв, — сказал Корсон.
— Никто не умирает, — ответила Флория. — Жизнь похожа на страницу книги — рядом находится другая.
Корсон поднялся, сделал несколько шагов к морю и остановился на границе земли и воды.
— Это длинная история. Кто мне докажет, что это правда?
— Никто. Постепенно ты сам придешь к этому. Может, история, которую ты откроешь, будет несколько другой, потому что никому не дано познать абсолютную правду.
Не поворачиваясь, Корсон резко сказал:
— Я вернулся, чтобы научиться владеть временем и связываться с Эргисталом. И…
— Ты научишься. Нам нужны люди вроде тебя. В мире еще много пожаров.
— Я надеялся найти здесь покой, — сказал Корсон. — И Антонеллу.
Флория подошла и положила руки на плечи Корсону.
— Прошу тебя… — сказала она.
— Я люблю ее… или любил. Она тоже исчезла, правда?
— Она не существовала… уже давно была мертва. Мы забрали ее с планеты–мавзолея, из коллекции богов войны, и снабдили синтетической личностью так же, как ты сделал с рекрутами Вера–на. Без нее ты не сделал бы того, что требовалось, а настоящий человек не смог бы проникнуть на Эргистал.
— Разве что будучи военным преступником, — сказал Корсон.
— Она была только машиной.
— Приманкой, — заметил Корсон.
— Мне очень жаль, и я сделаю все, что ты захочешь. Буду тебя любить, Корсон, если это тебе угодно.
— Это не так просто.
Он вспомнил слова Сида: «Не нужно обижаться на нас за это». Сид знал, что будет стерт, и сочувствовал Корсону.
— Никто не умирает, — сказал Корсон. — Может, я найду ее в другом существовании.
— Возможно, — шепотом ответила Флория.
Корсон шагнул к морю.
— У меня ничего не осталось, ни друзей, ни любви. Моя Вселенная исчезла шесть тысяч лет назад, а сам я был обманут.
— Ты еще можешь выбрать. Можешь все зачеркнуть и вернуться к нулю. Вспомни, ты должен был погибнуть на «Архимеде».
— Могу выбрать… — недоверчиво повторил Корсон.
Он услышал, что она уходит, повернулся и увидел, как она разгребает песок там, где остался след ее тела. Потом она вернулась, держа в руке опалесцирующую ампулу размером с голубиное яйцо.
— Чтобы остаться с нами навсегда, тебе осталось сделать еще одно. Дикие гипроны не умеют путешествовать во времени, как первобытный человек не умеет оперировать матрицей. В лучшем случае гипрону удается переместиться на несколько секунд. Ампула содержит акселератор, в миллиарды раз усиливающий эти зачаточные способности. В нужный момент, Корсон, ты должен дать это ему. Доза старательно рассчитана. С твоей точки зрения введение ее в прошлое не вызовет большой пертурбации. Гипрон в момент прыжка переносит с собой ближайшее окружение. Теперь ты знаешь все, что нужно, Жорж Корсон, и решение зависит от тебя.
Корсон понял.
— Спасибо, — сказал он. — Пока я ничего не решил.
Он взял ампулу и направился к гипрону.
38
Корсон совершил шеститысячелетний прыжок назад, осмотрелся и ввел пространственные поправки.
Гипрон синхронизировался. Какое–то время планета кружилась вокруг него, потом ему удалось стабилизироваться, и он занял место на сильно вытянутой орбите, такой же, какую выбрал бы военный корабль, желающий только коснуться атмосферы планеты и выгрузить какой–то предмет в возможно более подходящих условиях, имея при этом солнце за спиною.
