— Правильно, — ответила она.
Он игрался чем-то на стойке, но его внимание было приковано к ней.
— Ты, знаешь… ты хотела поступить в Стэнфорд. До сих пор хочешь?
Ее сердце пропустило удар.
— Я не думала об этом с тех пор как… — она прочистила горло. — С тех пор как изменилась.
Он покраснел.
— Ты была… В смысле ты всегда потела поехать в Калифорнию. Собиралась изучать историю, и я собирался уехать отсюда и заниматься серфингом. Помнишь? — Майя положила руки в карман ее кожаной куртки.
Ей казалось, что она разозлится, но она не злилась. Долгое время она проклинала Джордана за то, что она перестала мечтать о человеческом будущем со школой и домом и возможно семьей когда-нибудь. Но были другие волки в стае из полицейского участка, которые продолжали заниматься их мечтами, искусством. Бэт, например. Это был ее выбор остановить свою короткую жизнь.
— Я помню, — ответила она. Он покраснел.
— По поводу сегодняшней ночи. Никто не будет обыскивать бруклинский Морской Двор, поэтому мне кажется… но это всегда не весело делать самому. Но если ты не хочешь…
— Нет, — сказала она, собственный голос показался ей чужим. — Я имею в виду хорошо. Я пойду с тобой.
— Правда? — его ореховые глаза засияли, и Майя прокляла сама себя. Она не должна его обнадеживать, когда не уверена в своих чувствах. Было просто сложно поверить, что он переживает об этом.
Медальон претории волков сверкнул возле горла, когда он наклонился вперед и она ощутила знакомый запах его мыла и под ним — волка.
Она подняла на него глаза в тот самый момент, когда Саймон вышел из комнаты, одетый в худи. Он замер в дверном проеме, переводя взгляд с Джордана на Майю, и его брови медленно приподнимались.
— Ты знаешь, я могу добраться к метро сам, — сказал он Майе, слегка улыбаясь краешком рта. — Если ты хочешь остаться здесь…
— Нет. — Майя торопливо вытащила руки из карманов, где они нервно сжимались в кулаки. — Нет, я пойду с тобой. Джордан, увидимся позже.
— Сегодня ночью, — сказал он ей вслед, но она не обернулась; она уже торопилась за Сайманом.
Саймон тащился один по низком подъему холма, слыша крики бросающих фрисби на Шип Медоу позади него, как будто отдаленную музыку. Это был яркий ноябрьский день, свежий и ветреный, солнечный свет на деревьях и листьях напоминал сверкающие оттенки алого, золотого, янтарного. Вершина холма была усеяна валунами. Можно было увидеть, как образовался парк на месте, которое было заросшим деревьями и усыпано валунами.
Изабель присела на один из валунов, одетая в платье бутылочно-зеленого шелка с вышитым черным и серебряным пальто поверх. Она смотрела как Саймон подходил к ней, отбрасывая свои длинные темные волосы с лица.
— Я думала, что ты с Клэри, — сказала она, когда он подошел. — Где она?
— Осталась в Институте, — сказал он, садясь на камень рядом с Изабель и засовывая руки в карманы своей ветровки. — Она написала. Она скоро должна быть.
— Алек уже идет… — начала говорить она и была перебита пиликаньем из его кармана. Или, если быть точнее, пиликаньем телефона лежащего в его кармане. — Я думаю, тебе кто-то написал.
Он пожал плечами.
— Я проверю позже.
Она обдала его взглядом из-под длинных ресниц.
— В любом случае, я сказала, что Алек уже в пути. Он пройдет всю дорогу от Бруклина, так что… — Телефон Саймона заиграл вновь. — Хорошо, ну и ладно. Если ты не ответишь, это сделаю я. — Изабель поддалась вперед, и не замечая протестов Саймона, потянулась к карману. Лбом она слегка задела его подбородок. Он вдохнул ее духи — ваниль — и еще что-то, что исходило от ее кожи. Когда она вытащила телефон, он сделал шаг назад; это принесло одновременно и облегчение и разочарование. Прищурившись, она посмотрела на экран. — Ребекка? Кто такая Ребекка?
— Моя сестра.
Изабель расслабилась.
— Она хочет встретиться с тобой. Она говорит, что не видела тебя с тех пор как…
Саймон изловчился и забрал телефон у Изабель, после чего положил его обратно к себе в карман.
— Я знаю, знаю.
— Ты не хочешь видеть ее?
— Более чем… более чем что-либо иное. Но я не хочу, чтобы она узнала. Обо мне. — Саймон поднял палочку и бросил ее. — Ты просто посмотри, что случилось с моей матерью, когда она узнала.
— Так договорись встретиться с ней в каком-то общественном месте. Там где она не будет волноваться. Далеко от твоего дома.
— Даже если она и не будет волноваться, она не перестанет смотреть на меня как моя мама, — сказал Саймон, понизив голос. — Как будто я монстр.
Изабель слегка коснулась его запястья.
— Моя мама выгнала Джейса, когда думала что он сын Валентина и шпион, а потом ужасно сожалела об этом. Мои мама и папа привыкли к тому, что Алек вместе с Магнусом. Для твоей мамы все тоже станет на круги своя. Попробуй убедить сестру занять твою сторону. Это должно будет помочь. — Она слегка наклонила свою голову. — Я считаю, что иногда братья и сестры понимают намного больше чем родители. Они не ожидают от нас многого. Я никогда бы не отвергла Алека. Что бы он ни сделал. Никогда. Или Джейса. — Она сжала его руки, после чего опустила их. — Мой младший брат умер. Я никогда не увижу его снова. Не заставляй свою сестру проходить через это.
— Через что? — это был Алек, он подходил, к ним шурша опалыми листьями под его ногами. Он был одет как обычно: свитер и джинсы, и лишь темно-синий шарф, соответствующий цвету его глаз был обернут вокруг шеи, казался чем-то новым. Это, должно быть, подарок Магнуса, подумал Саймон. Алек бы никогда не купил бы себе что-нибудь подобное. Понятие соответствия, похоже, прошло мимо него.
Изабель откашлялась.
— Сестра Саймона… — она больше ничего не сказала.
Налетел порыв холодного воздуха, который принес с собой целый вихрь опавших листьев. Изабель выставила одну руку вперед, чтобы защитить свое лицо от пыли; воздух вокруг замерцал, и в этом безошибочно угадывалось открытие портала, после чего перед ними предстала Клэри со стилом в одной руке и мокрым от слез лицом.
Глава 4. И бессмертие
— Ты точно уверена, что это был Джейс? — спросила Изабель, как показалось Клэри, в сорок седьмой раз. Клэри закусила свою и так раненую губу, и посчитала до десяти.
— Это же я, Изабель, — сказала она. — Думаешь, я не узнала бы Джейса? — Она взглянула на Алека, стоявшего над ними, его голубой шарф развивался как знамя на ветру. — Ты бы мог перепутать Магнуса с кем то еще?
— Нет. Никогда, — ответил он, не задумываясь. Его глаза, потемневшие от беспокойства, отражали волнение. — Просто… конечно мы спрашиваем. Потому что это не имеет никакого смысла.
— Он мог быть заложником, — сказал Саймон, опираясь на валун. Его глаза на осеннем солнце
