под водой, через сто лет. Представь себе, плывешь вниз, в океан, и касаешься верхушки Базилики Святого Марка
Он показал на воду. Клэри почувствовала приступ печали при мысли, что вся эта красота будет утеряна.
— Не существует ничего, что можно сделать?
— Чтобы поднять целый город? Или сдерживать океан? Не очень много, — ответил Джейс. Они подошли к лестнице, ведущей наверх. Ветер пришел от воды и поднял его темно-золотые волосы с его лба и шеи. — Все вещи имеют тенденцию к энтропии. Вся вселенная движется наружу, звезды, отталкиваются друг друга, одному Богу известно, что попадает в трещины между ними. — Он замолчал. — Хорошо, звучит немного безумно.
— Возможно, все это было вино на обеде.
— Я могу сдерживаться, когда выпиваю.
Они повернули за угол, и сказочная страна света засверкала перед ними. Клэри моргнула, приспосабливая свои глаза. Это был небольшой ресторанчик, столы в котором были и внутри, и на улице, обогревательные лампы с Рождественскими огнями выглядели как лес волшебных деревьев среди столов.
Джейс отошел от нее ровно на то время, чтобы заказать им столик, и вскоре они сидели на берегу канала, слушая всплески воды о камни, и звуки маленьких лодок, которые покачивались по течению. Усталость начала смывать Клэри волнами, словно она стояла на коленях у воды на берегу канала. Она сказала Джейсу, что она хотела бы, и позволила ему сделать заказ по-итальянски, ощутив облегчение, когда официант ушел, так что она смогла наклониться и положить локти на стол, а голову положив на руки.
— Я думаю, у меня смена часовых поясов, — сказала она. — Меж пространственных часовых поясов.
— Ты знаешь, время это измерение, — сказал Джейс.
— Педант. — Она бросила в него крошки хлеба из корзинки на столе. Он усмехнулся
— Я пытаюсь вспомнить все смертные грехи, в другой день, — сказал он. — Жадность, зависть, чревоугодие, ирония, педантизм…
— Я уверена, что ирония не смертный грех.
— Я уверен, что это так.
— Вожделение, — сказала она. — Вожделение — это смертный грех
— И порка.
— Я думаю, это попадает под вожделение.
— Я думаю, это должно иметь свои собственные категории, — сказал Джейс. — Жадность, зависть, чревоугодие, ирония, педантичность, вожделение и порка.
Белые рождественские огни отражались в его глазах. Он выглядел еще более красивым, чем он когда-либо был, думала Клэри, и соответственно, более отдаленным, более жестоким при прикосновении. Она подумала о том, что он сказал о погружении города под воду, и о провалах между звездами, и вспомнила строчки песни Леонарда Коэна, на которую группа Саймона делала кавер, не очень хороший.
Должна же быть трещина в спокойствии Джейса, каким-то образом она должна связаться с ним «настоящим», она верила, что он все еще где-то там, внутри.
Янтарные глаза Джейса пристально изучали ее. Он протянул руку, чтобы коснуться ее руки, и только после того, в этот момент, Клэри поняла, что его пальцы были на ее золотом кольце.
— Что это? — спросил он. — Я не помню, что у тебя было кольцо работы фейри.
Его тон был нейтральным, но её сердце екнуло. У нее практически не было умения врать Джейсу в лицо.
— Это была Изабель, — ответила она, пожав плечами. — Она вышвыривала все вещи, подаренные ей ее экс-бойфрендом фейри — Мелиорном — и я подумала, что оно симпатичное, и она сказала, что я могу взять его себе.
— А кольцо Моргенштерна?
Здесь она могла сказать правду.
— Я отдала его Магнусу, чтобы он мог попробовать отследить тебя с ним
— Магнус… — Джейс произнес это имя так, словно оно было чужим, и выдохнул воздух. — Ты все еще чувствуешь, что ты приняла правильное решение? Пойти со мной сюда?
— Да. Я счастлива, быть с тобой. И… ну, я всегда хотела увидеть Италию. Я никогда не путешествовала. Никогда не выезжала из страны…
— Ты была в Аликанте, — напомнил он ей
— Ладно, кроме посещения магической земли, которую никто не может видеть, я немного путешествовала. Мы с Сайманом собирались этим заняться. Мы собирались заняться альпинизмом в Европе после того, как мы окончим старшую школу… — Клэри умолкла. — Сейчас это звучит глупо.
— Нет, это не так. — Он протянул руку и отодвинул прядь волос ей за ухо. — Останься со мной. Мы сможем увидеть весь мир
— Я с тобой. Я никуда не уйду.
— Есть что-то особенное, что ты хочешь увидеть? Париж? Будапешт? Пизанская Башня?
— Мы можем отправиться в Идрис? Я имею в виду, я думаю, может ли квартира отправиться туда?
— Она не может пройти сквозь охрану. — Его рука провела дорожку от ее щеки вниз. — Ты знаешь, я очень скучал по тебе
— Ты имеешь в виду, что не ходил на романтические свидания с Себастьяном пока находился вдали от меня?
— Я пытался, — сказал Джейс, — но как бы его ни спаивали, он не исчезал.
Клэри потянулась за бокалом вина. Она начинала привыкать к его вкусу. Она ощущала жжение, спускающееся по ее горлу, согревание в ее венах, добавляющее сказочности этой ночи. Она была в Италии, с ее красивым парнем, в прекрасной ночи, они ели вкусную еду, которые таяла во рту. Это были те виды моментов, которые будешь вспоминать всю жизнь. Но это ощущалось лишь как край счастья, каждый раз, когда она смотрела на Джейса, счастье ускользало от нее.
Как он мог одновременно быть и Джейсом, и не Джейсом? Как можно быть одновременно и счастливой, и ощущать горечь разбитого сердца?
Они лежали вдвоем на узкой кушетке, рассчитанной лишь на одного человека, туго закутавшись во фланелевую простыню Джордана. Майя лежала, положив голову на сгиб его руки, солнце из окна, согревало ее лицо и плечи. Джордан опирался на руку, склонившись над ней, свободной рукой пробегая по ее волосам, растягивая ее кудри по всей их длине и позволяя им скользить обратно сквозь его пальцы.
— Я скучал по твоим волосам, — произнес он, и его губы коснулись ее лба в поцелуе. Смех клокотал где-то глубоко внутри нее, тот вид смеха, который приходит с головокружительной влюбленностью.
— Только по моим волосам?
— Нет. — Он усмехался, в его ореховых глазах был зеленый отблеск, а его каштановые волосы вконец растрепались. — Твоим глазам. — Он поцеловал их, один за другим. — Твоим губам. — Он поцеловал их тоже, и она просунула пальцы сквозь цепь на его обнаженной груди, провела по кулону Претор Волков. — Я скучал по всему, что есть в тебе.
Она обвила цепочку вокруг ее пальцев.
— Джордан… я сожалею о произошедшем. О том, что крикнула на тебя, о деньгах и Стэнфорде. Просто, этого было много, чтоб принять.
Его глаза потемнели, и он склонил голову.
— Это не так, я не знал, как ты независима. Я просто… я хотел сделать для тебя что-то хорошее.
— Я знаю, — прошептала она.
