Любопытный поворот, очень даже удивительный. Пожалуй что по-колдыбански. Ну что ж. Будь по-твоему, наш ушлый, дошлый и добренький читатель.
Тогда не слушай траурную музыку, а вернись вместе с нами в «Утес». Туда, где часом назад наш килька-кит, он же гусь-орел, а равно кролик-лев, но главное – Хлюпиков тире Лука Самарыч по-геройски хлюпнул носом и протянул к нам руки:
– Простимся, собратья! Обнимемся перед смертью.
– Обнимемся? – переспросили своего супергеракла его верные соратники. – Да, конечно. Перед смертью надо обязательно обняться. Буквально сию минуту, но…
– Некогда обниматься, Лука Самарыч. Дел – по самую макушку и выше шляпы.
– А тут еще весь мир с верой и надеждой смотрит под руку. Так что уж обнимемся как-нибудь в другой раз.
– Прощайте, Лука Самарыч! До скорой встречи в легенде. – И не сговариваясь (никто ведь не слышал, чтобы мы сговаривались?) все дружно двинулись на выход.
«Куда же вы! – уже кричит читатель. – А Лука Самарыч?»
Ха, ушлый и дошлый! Вот ты и промахнулся. Хотя и знаешь, чем закончится вся удивительная Лукиада. Лучше нас знаешь, наивных персонажей-простофиль. И все-таки теперешний наш ход не разгадал. Впрочем, это и понятно. Уж очень он удивительный, совершенно особый.
Ну ладно, полуушлый и полудошлый. Пока помолчи, побереги свои голосовые связки. Сейчас будет за тебя кричать тот, кому это положено. По нашему сценарию.
– Куда же вы! – закричал тот, кому надо по сценарию. – А я?
Все с удивлением оглянулись и… Вот теперь, читатель, не пропусти ни слова!
– Мы спешим к Луке Самарычу, – отвечали флагманские персонажи. – А вы тут при чем?
– Но Лука Самарыч – это я! – чуть не захлебнулся от изумления тот, кому это полагалось по сценарию. – Здесь и сейчас…
Тут уж чуть не захлебнулись от изумления все другие персонажи:
– Опомнитесь, уважаемый гражданин! Вы – не кто иной, как Еремей Васильевич Хлюпиков.
– Луки Самарыча здесь и сейчас уже нет.
– Он там, где всегда есть место диву. То есть на самой середине Волги-матушки.
– Буквально через пять минут он отдаст свою жизнь во имя Особой Колдыбанской Истины!
– Как пить дать! – клятвенно рявкнул весь «Утес».
Ну? Каков ход! Лука Самарыч, значит, там, посреди Волги. Он – сам по себе. А ты, пузатое чудище, которое здесь, просто очень похоже на Луку Самарыча. Но никакого отношения к нему не имеешь.
Удивительно, да? Не верится, да? Но… на Самарской Луке верят на слово. Тем более когда это слово означает для тебя помилование. Нежданное да к тому же незаслуженное.
Понял, читатель? Спасли мы силою колдыбанской мысли твоего пузатого дружка. А то ты так за него волновался, что вон уже целый флакон валерьянки выпил. Да еще, кажется, стакан «Столичной». И наверняка еще бутылку пива…
Жив твой дружок-курилка. Будет жить. Натерпелся страху, но ничего. Наведается к врачам. К терапевту, к психиатру. Пропишут ему постельный режим. Будет лежать на диване. Газеткой лицо накроет – и все проблемы. И мухи не кусают, и мир не видно. Тот самый, который на нас с верой и надеждой смотрит.
Вот так, читатель. Ликуй. Кричи: «Браво! Брависсимо!» Мы ведь уже занавес даем. А то источник истины совсем засыхает.
Быстро – обратно на берег Волги! Туда, где весь Колдыбан во главе с мэром стоит по стойке «смирно» и… восхищенно взирает на соратников Луки Самарыча. А они, соратники, победно потрясают бутылкой «Волжской особой». Той самой, которая только и осталась от героя. Смотрите все: бутылка пуста! Лихой удалец все-таки выпил ее до дна!
– Бесстрашный и благородный Лука Самарыч ушел из этой жизни непобежденным, – вещает на всю округу радио. – Он доказал всему миру, что знаменитый Колдыбанский третий стакан – это всерьез. Это стакан подвига и победы!
Мхатовская пауза. До всех дошел особый смысл события? Или еще найдутся на Колдыбанщине горе-аналитики, скептики и циники? Нет таких. Все утирают слезу. С глубокой скорбью, а равно с глубокой радостью.
– Герой умер, но никогда не умрет, – вещают громкоговорители. – Лука Самарыч стал легендарным. Навсегда. Слава герою!
Включается траурная, но торжественная музыка и… Куда сильнее включается еще один «громкоговоритель». —
– Атас! – раздается над пляжем ликующий голос. – Вижу Луку Самарыча!
Кто кричит, конечно, ясно. И почему так ликует милое, оно же ужасное чадо тире исчадье, тоже понятно. Супер-пупер был кумиром Антоши Добронравова.
Чувствительный отрок указывал на крутой берег, где на фоне «Утеса» действительно маячила очень пузатая фигура в плащ-палатке и с багром в правой руке.
Да только зря радовался паршивец. На сей раз его устами глаголила лжеистина. Однако это знали только мы, сподвижники и соратники канувшего героя. И потому возбужденные зрители-очевидцы с радостными криками бегом бросились к «Утесу». Решили, что удивительная героическая драма завершается все-таки благополучным голливудским хеппи-эндом.
Ну пусть, пусть порадуются от всей души. Тем сильнее придется попереживать. Буквально сию минуту.
– Лука Самарыч! – вскричала восторженная и ликующая толпа, окружая пузана с багром. – Вы живы? Вы целы? Вы невредимы?
Толпа хотела поднять его на руки и качать. Секундочку! Сейчас толпе будет и восторг, и ликование, но… По- колдыбански.
– Здесь и сейчас нет Луки Самарыча, – глядя поверх голов, сухо и официально отрезал пузан. – Я – Еремей Васильевич Хлюпиков.
Ясно, граждане? Это – Еремей Васильевич Хлюпиков. Просто внешне он очень похож на Луку Самарыча, которого вы знали. Как две капли воды. Тем не менее Хлюпиков – сам по себе. Он – здесь и сейчас. А Лука Самарыч там, на дне матушки Волги. Сейчас и навсегда.
На Самарской Луке верят на слово. Значит, занавес опущен. Игра закончена. И какой блестящий, потрясающий финал! Выше всех мировых стандартов. На зависть всем временам и всем народам.
Правда, потом некоторые горе-аналитики доказывали, что вся героическая драма, разыгравшаяся посреди Волги на глазах досужих колдыбанцев, – вовсе не драма. Дескать, черную тучу по просьбе завсегдатаев «Утеса» напустили на голубое солнечное небо свои мужики с сажевого комбината. Ледяные айсберги в тридцатиградусную жару организовали свои парни с завода технического льда. Девятый вал на тихой, спокойной реке состряпали хлопцы тоже не чужие – из центра гидрокатастроф. Смерч и ураган – дело рук наших закадычных дружков с полигона вихревых космических эффектов Минобороны. Луку Самарыча в челне изображал якобы вице-чемпион из Колдыбанского клуба аквалангистов. Который на спор переплывает под водой Волгу хоть десять раз. Причем без акваланга. А координировал все чудо-катаклизмы по мобильному телефону референт аж самого… Ух, и фантазия у горе- аналитиков! Аж самого… Нет, не мэра Поросенкова. Бери выше! Главного пахана Средней Волги Шухерова. По кличке Таракан. Вот, мол, почему все грозные стихии были такими дрессированными. Прямо как наши менты. Разумеется, не перед своим шефом – полковником Фараоновым, а перед самим паханом по кличке Таракан.
Скептики яростно возражали аналитикам. Дескать, слабо нашим колдыбанским валенкам да чесанкам устроить такое грандиозное шоу европейского уровня. Наверняка тут не обошлось без Запада. Да и без Востока. Они давно упрашивают Москву уступить им Самарскую Луку в аренду. Или в лизинг. Или просто так. В качестве дружеского презента.
Циники, как всегда, были в своем амплуа. Плевать, говорят, Запад и Восток хотели на Самарскую Луку. На кой хрен и под какую редьку она им нужна?
А насчет наших ребят-умельцев с орденоносных комбинатов у циников особое мнение. Дескать, наши умельцы как раз на все способны. Могут запросто заварганить всемирный потоп. Египетскую тьму. Последний день Помпеи. И прочие подобные казни. Что только вашей душе угодно. Если, конечно, их об этом попросят по-доброму. То есть за бутылку. А могут и просто так. Под настроение. Потехи ради. Одного только не могут наши умельцы: сотворить что-нибудь ради дела, то есть что-нибудь путевое…Однако мы ставим циникам запятую. Да, за бутылку, конечно, наши ребята на что-нибудь путевое неспособны. А если им поставить две бутылки? Или еще лучше – ящик? Ну?
Так что пусть сначала этим вопросом займется большая наука. А сейчас – о главном.
Главное, что уже в 15.15 по колдыбанскому времени мы стояли у барной стойки и держали в руках полные стаканы:
– За упокой души героя Самарской Луки – легендарного Луки Самарыча!
Стоп! А куда же, спросите вы, девался неприступный крепостной вал? Тот, который сама судьба возвела на пути к источнику истины?
Ни за что не догадаетесь. Путь к источнику нам пробила… свита Поросенкова.
Да, колдыбанский мэр пожелал переступить порог «Утеса». И вот, пока входная дверь тянула ему (ни разу не сфальшивив!) величальную, мэрская свита в один миг не только убрала, как проглотила, тонну штукатурки, но вычистила, как вылизала, все помещение и даже водрузила на барной стойке и везде, куда упадет взгляд шефа, букеты его любимых цветов, которые он с присущим ему юмором называет «гладиолухи».
Поросенков и предложил тост. Сначала он, разумеется, осветил свои успехи на посту главы города. Потом обрисовал захватывающие перспективы Колдыбана, если мэром останется он, Поросенков. Потом он огорчил народ сообщением о том, что его давно сманивают в Москву. Затем успокоил заявлением, что он не дурак и никуда не поедет. Затем призвал голосовать только за него. Наконец Поросенков вспомнил о главном поводе, собравшем всех у барной стойки, и сказал:
– Ну
