же человека убила! Грех, такой грех!
— Я все слышал. И не надо так кричать. Но я ведь понимаю, каковы были обстоятельства. Вы защищались.
— Вы мне верите? — робко улыбнулась она.
— Каждому вашему слову! И я… я люблю вас, Сашенька. Только не думайте, ради Бога, что я воспользовался вашей бедой! Наш брак может быть чистой формальностью, только чтобы мы могли вместе с вами завтра же выехать за границу. Я хочу спасти вас. Но вы не обязаны становиться моей женой на самом деле.
— Не обязана, — повторила Сашенька потерянно. — Но я хочу этого!
У него от радости зашлось сердце.
— Это правда? Умоляю, если у вас есть хоть малейшие сомнения, не скрывайте их! Будьте всегда честны и откровенны со мной, прошу вас! Я помогу вам в любом случае. И буду помогать всегда, потому что я люблю вас! И смысл своей жизни вижу в вашем счастье. Только не обманывайте меня, чтобы я всегда знал, в какой момент вам нужна моя помощь…
Она ласково зажала ему рот.
— Подождите! О чем вы? Я ведь уже сказала, что согласна быть вашей женой. Я хочу этого! Быть вам настоящей женой. Любимой. Любящей. Вы — самый благородный, самый лучший человек в этом мире! Это такое счастье для меня, что мы встретились.
По ее сияющему лицу опять пробежала тень.
— Только вступать в брак в такой момент… К добру ли это? Не отвернется ли от нас счастье?
— Счастье — это то, что создаем мы сами, — серьезно заметил Михаил Антонович. — Знаете, Сашенька, любовь и счастье ведь не проливаются на нас солнечным дождем. Нужно изрядно потрудиться обоим, чтобы вырастить свою любовь из маленького слабого ростка. А то влечение, что вспыхивает в нас при встрече, может угаснуть при первом дуновении ветра, принесшего непонимание. А может разгореться сильнее, перерасти в бурную страсть, а из страсти развиться в любовь.
Сашенька слушала его, ловя каждое слово. И только когда он замолчал, осмелилась спросить:
— Вы считаете, что любовь выше страсти?
— Конечно, Сашенька! — откликнулся Орлов. — Страсть не щадит свой объект. Для нее важна только она сама. Страсть допускает и унижение того, на кого направлена. И истязание даже… А в любви это невозможно. Любовь бережна и нежна. Она тоже несет в себе страсть, но возвышает ее. Облагораживает.
«У него была страсть ко мне, — с тоской подумала Саша об Оленине. — Он готов был растерзать меня, лишь бы только я досталась ему. Конечно, о покойных или хорошо, или ничего… Но надо признать, что пощадить меня, как сделал Михаил Антонович, Дмитрий никогда бы не смог. Но я все равно не хотела его убивать! Не хотела… Я всего лишь пыталась вырваться».
Ей было тяжело даже думать о том, что случилось. И по ее потемневшему лицу Михаил Антонович тотчас обо всем догадался.
— Бедная моя Сашенька… Мы вместе сходим в церковь. Вы исповедаетесь, помолитесь, и вам станет легче. Вот увидите!
— Господь никогда не простит меня, — прошептала Саша. — Самый страшный грех…
— Но вы не хотели этого! Мы ведь уже все обсудили. Вы защищали себя, свою честь. Уверен, что любой суд оправдал бы вас.
— Суд?! — вскрикнула Саша в ужасе.
Он замахал руками, успокаивая ее.
— Нет-нет, никакого суда! Такой позор, я понимаю… такое страшное испытание… Нет, я никому не позволю подвергнуть вас такой пытке! Я ведь уже обещал вам, что мы завтра же уедем за границу.
— Но кто же обвенчает нас так быстро? — Сашенька беспомощно сжала руки, и Михаил Антонович быстро поцеловал каждую из них.
— Я все улажу, милая вы моя! Главное, что вы согласны…
— Я хочу!
— Да-да. Вы хотите этого… Мне не верится!
«Как же он меня любит! — подумала Саша с некоторым стыдом. — Смогу ли я любить его так же сильно? Сумеет ли развиться мой росток? По крайней мере, я приложу для этого все силы».
— Нам необходимо благословение моих родителей, — вспомнилось ей.
Будто смутившись, Орлов пробормотал:
— Ваших родителей… да-да… А может быть, мы сообщим им, когда церемония будет уже позади?
— Вы хотите венчаться тайно? — ужаснулась Сашенька, но тут же поняла, что ему неловко называть тестем своего старого друга, и рассмеялась: — Как это заманчиво! Как романтично! Хорошо, что сейчас не зима, и метель не заставит кого-то из нас заблудиться.
— Мы поедем вместе, — твердо сказал он. — Отныне мы не будем разлучаться ни на минуту! И еще…
Опустив ресницы, он заморгал так трогательно, совсем по-ребячески, что у Сашеньки сердце сжалось от нежности. Она медленно провела по его щеке ладонью.
— Что вы? О чем вы подумали?
— Я хотел вам сказать, что материнством женщине отпускаются все грехи.
Саша слегка покраснела.
— Об этом, конечно, еще рано говорить, — поспешно добавил Орлов. — Но…
Сашенька по-девчоночьи захлопала в ладоши.
— Материнство! Как же это здорово! Мне так нравится возиться с детьми, и особенно с младенцами!
— Совсем девочка, — любуясь ею, с грустью произнес Михаил Антонович. — Вы не заскучаете со мной? Клянусь, что не буду лишать вас тех развлечений, которые можно найти за границей.
— Да я и не большая их любительница, — отозвалась Саша с равнодушием. — Мне будет больше по душе сидеть в саду с хорошей книгой. Или петь за роялем. Или… — Она лукаво взглянула на притихшего Орлова. — Или гулять по вечернему городу с человеком, которого люблю.
— Любите, — повторил он шепотом.
По-юношески стремительно вскочив с места, Михаил Антонович потянул ее за руку.
— Нужно немедленно искать священника. Есть одна маленькая церковь… там служит мой дальний родственник. Уверен, что он поможет нам.
— А платье? — ахнула Сашенька. Потом безразлично махнула рукой. — Да зачем мне платье? Все равно его никто не увидит.
— А по мне, вы краше всех в любом наряде!
Она рассмеялась.
— Я так и знала, что вы ответите именно так.
Он серьезно посмотрел ей в глаза.
— Значит, мы уже начали угадывать мысли друг друга? Это хороший признак.
Эпилог
Анна Владимировна заставила себя собраться с духом, прежде чем шагнула на перрон. С момента их сумасшедшей близости ей предстояло встретиться с Мишелем Орловым в первый раз. Когда год назад на нее обрушилось известие об их с Сашенькой побеге, она слегла от расстройства. Перепуганный Сергей Васильевич, едва поднявшийся после своего ревматизма, бестолково хлопотал возле постели жены.
— Аннушка, ну не надо так расстраиваться! Мишка ведь не чужой человек, я его всю жизнь знаю. Он никогда не обидит нашу девочку, можешь успокоиться.
«Боже мой, какой идиот! — едва не стонала она вслух. — Разве я за Сашеньку боюсь? С ней все будет хорошо, я уверена… Мое сердце разбито. Я ждала его столько лет, чтобы он воспользовался моей страстью, а потом женился на моей дочери?!»
У Анны Владимировны как обычно слегка путались мысли. До появления Михаила Антоновича в
