ИОСИФ КОБЗОН
КАК ПЕРЕД БОГОМ
(Воспоминания и размышления)
ТОМ ПЕРВЫЙ
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Сказать, что Иосиф Кобзон известный человек, на мой взгляд, не сказать ничего. Давно и заслуженно он перешел в разряд легенд — из числа тех, которые навечно остаются в истории культуры страны, создавая неповторимый облик ее в конкретном временном преломлении. Меняются политический строй и общественный уклад, приходят и уходят лидеры и их свиты, постоянно мутирует, комбинирует и рекомбинирует отечественный бомонд, а он остается, и не тускнеет сиятельная мощь его признанного таланта. Именно по отношению к нему, бесспорно, звучит заезженное нашими борзописцами и шоуменами слово «звезда» — в отличие от тех фальш-стекляшек, которыми обклеен грязноватый и невысокий потолок современной отечественной попсы. Наблюдая его в тусовочных концертах-капустниках, где он иногда появляется в компании нынешних скороспелых и быстро преходящих «кумиров», диву даешься, насколько зримо выбивается эта глыбища из общей безликой шеренги, сразу и безоговорочно давая понять поведением своим, интонацией и голосом, безусловным вкусом отобранных к ислнению произведений, сценической культурой поведения, что он, Иосиф Кобзон, не даром, за глаза и в глаза титулуется мэтром. Великий Артист и великий Человек — вот кто такой Кобзон! Конечно, исключительность положения Иосифа Давыдовича не только в песенной массовке, но и в российском обществе в целом, не есть результат «высокого происхождения» или какого-нибудь «чудесного превращения». Труд упорный и жестокий, высочайшая требовательность к себе и самодисциплина, мучительный поиск того единственно истинного образа, который соответствует стихотворно-мыкальной композиции, понимание собственной ответственности перед зрителем — таковы основы его творческого успеха. Но еще более важен опыт всей нелегкой жизни Артиста, которой он живет истинно — полнокровно и размашисто, беспощадно расходуя себя на человеческую боль и человеческое же счастье. Об этом, собственно, и рассказывает предлагаемая вниманию россиян книга «Как перед Богом». На ее страницах читатель встретит не блистательного и успешного идола, но сложную, многогранную личность, не могущую застыть в ореоле собственного величия, погибающую и возрождающуюся из пепла сомнений и разочарований. И еще раз убедится в том, что талант истинно велик во всех своих проявлениях. В заблуждениях и откровениях, в парении и падении всегда звучит и побеждает страстная мелодия выражаемых посредством таланта жизненных стихий!.. Итак, встречайте: на сцене книги — Иосиф Кобзон.
Генеральный директор ФГУП Издательство «Известия» Управления Делами Президента Российской Федерации Э. Галумов
ОТКРОВЕНИЕ ОТ ИОСИФА КОБЗОНА
Пришел Добрюха и говорит: «Возможно, вам впервые придется сказать то, что бы мне скажете. Не исключено, что именно по этим вашим словам будут судить: какой вы были на самом деле. Итак, чтобы остаться в Истории таким, какой бы есть, а не таким, каким вас рисует, кто во что горазд, постарайтесь, отвечая на вопросы, быть как перед Богом…» Такой подход предложил Добрюха. И я согласился.
Часть I
ПЕРВОЕ СЛОВО
Ну почему так безжалостно бежит время, бежит и отнимает у нас жизнь? Не успеешь начать жить, а тень смерти уже где-то рядом… Жизнь для меня началась со слова. Этим первым словом было слово «мама». Началась моя жизнь 11 сентября 37-гo года. Смотрю я на эти, оказавшиеся для мира трагическими, цифры с высоты сегодняшнего дня. На календаре 30 апреля 2002 года. Смотрю и вспоминаю свое страшно бедное, но все равно счастливое детство. Счастливое. Несмотря на то, что по нему прокатилась Великая Отечественная. Война стала главным воспитателем моего поколения.
Родился я на Украине. В Донбассе. В небольшом городке. У нас называют их ПГТ — поселок городского типа. Городок с именем Часов Яр. Это моя историческая родина. Дальше семейные пути привели меня во Львов.
Там и застала нас война. Отец ушел на фронт, а мать с детьми (тогда их было еще пятеро), со своим братом-инвалидом и со своей мамой, нашей бабушкой, решила эвакуироваться. Я, когда возвращаюсь к памяти детства, совершенно четко помню эту нашу эвакуацию. Я помню этот вагон. Я помню переполненные станции. Я помню, как отстала мама,… Она бегала за водой для нас и… отстала от поезда. Я помню, как все мы — и бабушка, и дядя, и братья, и я, как самый младший, были в панике: пропала мама!. А у нас всегда вся надежда была на маму. Но… мама через три дня догнала нас… на какой-то станции. Так мы попали в Узбекистан, в город Янгиюль, в 15 километрах от Ташкента.
Я четко помню военное детство. Я помню, как мы жили в узбекской семье, в ее глиняном домике, где даже полы были глиняные. Мы все жили в одной комнате. Наша семьи разделяла только занавеска. Когда устраивались на ночлег, выкладывались тюфяки, и все ложились, что называется, штабелями. Так жили с 41-гo по 44-й. Каждое утро взрослые поднимались на работу. Поднимали и нас, детей, чтобы покормить… Кормили в основном какой-то тюрей… И так, чтобы сытно было весь день. Варился так называемый суп… Мама моя была в этом деле находчивая женщина. Хозяйка. Она делала еду, казалось, из ничего. Все съедобное шло в ход: картофельные очистки, щавель, просто зеленые листья или какая-то кусачая лечебная трава, которую так любят, есть собаки и кошки, когда им не хватает витаминов или нападает какая-нибудь болезнь. Все это она добавляла в бульон, для которого покупала свиную голову и свиные ножки. Вываривала их, и получался жирный бульон. Чистые, золотистые капельки жира в нем были такие, что текли слюни. Бульона хватало на всю выварку. А выварка была большая, алюминиевая. И этого нам хватало, чтобы жить целую неделю. Хлеба не было. Лишь иногда нас, детей, баловали узбекскими
