Мы сказали, что никого не видели. А Андрей спросил, дурачком прикинувшись:
— Дяденьки, а разве лосей нельзя стрелять?
— Не сезон сейчас. Зимой отстреливают, — объяснил Федотыч.
Потом они решили освежевать туши, порубить мясо, сложить его в ящики и отвезти в милицию. Знаем мы, в какую милицию!
— Собирайте сушняк и костер разжигайте, — приказал коротышка.
Мы все сделали, как нам велели. После этого нас заставили помогать мясо в ящики складывать. Федька сходил в лес и принес мешок с солью. Солью мясо присыпали. Работали долго. Шкуру, головы и ноги лосиные браконьеры закопали.
— Чтобы гниль в лесу не разводилась, — так нам объяснил Федька…
Ночь наступила. Браконьеры заспорили. Федотыч предлагал трогаться (у них в лесу лошадь была привязана), а коротышка с Федькой до рассвета остаться желали. Остались. Браконьеры, а, как настоящие люди, голосование провели.
Опять Федьку послали в лес, теперь за лошадью. Он пригнал ее на поляну. Лошадь все фыркала и копытами била — кровь чувствовала. Ящики на телегу поставили. На землю брезент постелили. Достали водки четыре бутылки, огурцов и мяса жареного. Федька мясо «говядиной» называл и посмеивался:
— Поешьте, ребят, говядинки, — угостил и нас Федька.
— Плесни им водочки, — сказал Федотычу коротышка.
Мы сказали, что не умеем пить водку, потому что никогда не пробовали.
— А тут премудрости нету. Лей себе в глотку — она сама выпьется.
Коротышка выпил целый стакан и подобрел. А ел коротышка чудно! Куски в рот подпихивал, как в мясорубку. Чавкал и пальцы обсасывал. Наверно, так людоеды ели.
Я все думал, что браконьеры с нами сделают. А они так напились, что про нас и забыли.
— Дяденьки, можно нам спать лечь?
— Валите, ложитесь, — махнул нам рукой Федька.
Отошли мы с Андреем в сторонку и легли. Притворились спящими, а сами слушаем, что они говорят. Сначала все про какого-то Храмцова толковали. Он им в чем-то мешал.
— Отлетается соколик! — угрожал Федотыч. — Допросится!
— Осторожней с ним надо — засыпаться можно, — предупреждал коротышка.
Потом стали подсчитывать, сколько красненьких им даст какая-то «лесная рыбка».
Заговорили тише. Слышу — про нас.
— Заснули? — спросил Федотыч.
— Заснули, — ответил коротышка.
— Как быть с ними?
— Покажем завтра дорогу к Угре и пусть идут подобру-поздорову.
— Дурак ты, коротконогий! Продадут сопляки.
— А что же еще с ними делать? — Федька спрашивает. — Не убивать же?
Федотыч долго не отвечал. У меня даже душа похолодела.
— Убивать не убивать, а в лес подальше завести надо. Мы смоемся, пока они своего папеньку разыщут, а не разыщут — не наша печаль.
— Ух, и зол же ты, Федотыч! — сказал Федька.
— В нашем деле жалостливым быть нельзя: пожалел других — сам попался. Смекай, парень.
— Надо прилечь перед дорогой, — предложил коротышка.
— Не проспать бы.
— Не проспим, Федотыч. — Коротышка зевнул и стал укладываться на брезент. За ним легли Федька и Федотыч. Захрапели. От их храпа жутко стало. Слышно еще было, как лошадь вздыхала, а мне казалось, что это убитая лосиха вздыхает. Я приоткрыл глаза и стал присматриваться. Ничего не разглядел. Сердце билось быстро-быстро. Полежал еще немного. Браконьеры храпят… Осторожно приподнялся, отыскал Андрейкину голову, нагнулся к нему и прошептал:
— Давай убежим…
Потихоньку поползли в лес. Ползли, ползли, а после как: вскочили. И побежали.
— У меня под ложечкой сильно колет, — пожаловался Андрей.
У меня тоже кололо под ложечкой. Пошли шагом. Когда рассвело, попался столбик с цифрой 213.
Очень хочется спать. Пора будить Андрея. Ложиться», пожалуй, не стоит: надо идти на север, к реке…»
Запись обрывалась.
Юнги ждут своей участи
Тихон Устинович предложил дойти до лесничества.
— Хуторок недалеко отсюда, — рассуждал старик. — Время на ходьбу у нас много не уйдет. Узнаем, нет ли там мальцов, а тогда начнем искать их сызнова.
К лесничеству пришли с закатом солнца… В двух домиках уже зажгли огонь. Где-то громко говорил приемник. До нас долетел знакомый голос диктора. Этот голос казался необычным здесь, на затерявшемся в лесу хуторке. Ребятишки, босоногие, гонялись с метелками за жуками. Девушка набирала в колодце воду. Ребятишки-жуколовы, заметив нас, разбежались к своим домам…
Старик Устиныч постучал в калитку. На крыльцо вышел мужчина.
— Кто там?
— Игорь Иванович, это я — Силаев.
— Тихон Устинович! Вот не ожидал. Заходи.
— Некогда, Игорь Иванович. Узнать только хотели у тебя, не забегали ли к вам на хутор два мальчика.
— Объездчик Храмцов приводил двух. Может, этих ищите? Колей и Андреем ребятишек зовут.
— Эти самые.
— Уф! — Соломко, наверное, выдохнул весь воздух из легких.
— А где сейчас ребятишки? — голос капитана дрожал.
— Вероятно, пьют чай в своих палатках. Они ведь путешественники.
— Знаю. Я отец Андрея.
— Вот как? Очень приятно познакомиться. Лесничий Казанцев.
— Харитонов.
— Ребята ваши молодцы. Помогли нам поймать трех мерзавцев, отъявленных браконьеров.
— Кто ж такие?
— И Назар Семенович здесь? Здравствуйте. Кто такие, спрашиваете? Старые знакомые из Заречья.
— Значит, Устиныч, мальчик точно их описал.
— Я их сразу распознал по написанному, — ответил Силаев председателю сельсовета.
— Вы нашли Колин блокнот? — обрадовался Игорь Иванович. — Он все переживал, что потерял его. Стихи, что ли, в нем свои записывал.
— Как же поймали браконьеров? — спросил Филипп.
— Пять работников лесничества взяли их спящими. Все отнекивались, упрашивали отпустить их. Интересовались, куда мальчики делись. «Какие мальчики? — смеялся над ними Храмцов. — Никаких мальчиков тут не было. Это вам приснилось…»
Когда прощались, лесничий еще раз похвалил юнг:
— Настоящие герои. Обязательно пришлем им подарки и в школы напишем.
…На стоянку мы возвратились поздно ночью. Колька и Андрей уже спали. Они ждали своей участи.
