И вдруг взмахнет крыламинад нами та старинная гроза.Я вспомню все.Я вспомню юность в славе.Большую юность, что ушла в века.Я вспомню все,когда коснется клавиштвоя на миг застывшая рука.1937
ВСТУПЛЕНИЕ К ПОЭМЕ «ЩОРС»
Я открываю окна в полночь.И, полнясь древней синевойИ четкостью граненой полнясь,Ночь проплывает предо мной.Она плывет к своим причалам,Тиха, как спрятанный заряд,Туда, где флаги раскачалаНеповторимая заря.Я слушаю далекий грохот,Подпочвенный, неясный гуд,Там подымается эпоха,И я патроны берегу.Я крепко берегу их к бою.Так дай мне мужество в боях.Ведь если бой, то я с тобою,Эпоха громная моя.Я дни, отплавленные в строки,Твоим началам отдаю,Когда ты шла, ломая сроки,С винтовкою на белый юг.Я снова отдаю их прозе,Как потрясающие те —В несокрушающих морозахИ в сокрушающей мечте.Как те, что по дороге ржавой,В крови, во вшах, в тоске утрат,Вели к оскаленной ВаршавеПолки, одетые в ветра.Прости ж мне фрондерства замашку,И все, что спутал я, прости!Ведь все равно дороги нашиПустым словам не развести.Так пусть же в горечь и в наградуПотомки скажут про меня:«Он жил. Он думал. Часто падал.Но веку он не изменял».23 октября 1937
СОСТАВ
Он нарастал неясным гудом,Почти догадкой. И томилТревожным ожиданьем чудаИ скорой гибели светил.Он рос. И в ярости и в грохотеВрезалася в версту верста,Когда гудка протяжным ногтемОн перестук перелистал.И на мгновенье тишиною,Как зной, сквозною пронизавПростор, он силою иноюУдарил в уши и глазаИ грянул. Громом и лавинойОн рушил сердце, как дубыГроза, грозя в глаза, что дина —Митом!Рванет.И время на дыбы.В поля, в расхристанную осеньВойдя, как в темень искрой ток,Он стал на миг земною осью,Овеществленной быстротой.Но, громом рельсы полосуя,Он нес с собой тоску и жизнь.Он был, как жизнь, неописуемИ, как тоска, непостижим.Еще удар. И по пылище,По грязи, в ночь, в тоску — далек.И, как на горьком пепелище,Мелькает красный уголек.………………………………………….(А если к горлу — смерти сила,Стихи и дни перелистав,Я вспомню лучшее, что было,—Сквозь ночь бушующий состав.)