— Нет. Информация ничего не стоит до тех пор, пока кто-нибудь не затратит время, силы и деньги на восстановление и извлечение данных. Вы, конечно, не думаете, что те, кто идет на такие затраты, работают за спасибо?
— А как же общественное благо?
— Джастин, кому-кому, а уж вам должно быть известно, что никому не идет во благо присвоение результатов чужого труда!
Джастин не мог не рассмеяться. Конечно, Мэнни прав. Если бы ему платили по десять центов за каждое изменение, внесенное им в проекты «ради общественного блага»!
— Значит, вам не удалось заставить их поделиться сведениями о Себастьяне, пригрозив разоблачениями?
— В нашем деле это бессмысленно. И потом, у меня сильное подозрение, что мистер Самбьянко сейчас сам все раскроет.
Как будто услышав Мэнни, Гектор встал.
— Ваша честь, я хотел бы пригласить на место свидетеля… — он помолчал для вящего эффекта, — Джастина Корда!
В публике зашептались. Джастин посмотрел на Мэнни, спрашивая взглядом, что делать. Он сразу понял: Мэнни понятия не имел, что задумал Гектор. Его не утешило то, что он заметил. Вместо страха или сомнений во взгляде Мэнни читалось скорее уважение. После того как Мэнни кивнул, Джастин вышел на свидетельское место.
Секретарь поднял тонкую книгу в твердом переплете, Джастин сумел разобрать заглавие: «Аляскинская/Земная конституция с поправками».
— Джастин Корд, — громко обратился к нему секретарь, — сознаете ли вы, что ваше биофизическое состояние подвергнуто оценке и умышленная или неумышленная дача ложных показаний, отговорки или сокрытие важных сведений будут немедленно изобличены?
Повинуясь привычке, Джастин поднял правую руку и положил ее на конституцию, тем самым возобновив традицию, которая к тому времени почти совсем забылась.
— Сознаю, — ответил он.
Секретарь забрал книгу (позже он выгодно продаст исторический экземпляр, заменив его другим). Его маленькая роль в громкой истории приближалась к концу.
— Приступайте! — заявил он сухо и деловито, насколько возможно, и поспешно отошел, моментально став богаче на несколько сотен тысяч кредитов.
Гектор не спеша поднялся с места. Он намеренно тянул время — и вовсе не потому, что ему так не терпелось оказаться в зените славы. Такова была его стратегия.
— Джастин… — обратился он к свидетелю, подходя к нему ближе. — Можно называть вас Джастином?
— Нет.
— Ваша честь, вы позволите обращаться со свидетелем как с представителем противной стороны? — спросил Гектор.
— Позволяю.
Джастин поморщился, поняв, что его обставили, причем обставили по-крупному. Подавив инстинктивную неприязнь к Гектору, он заставил себя улыбнуться.
— Мистер Корд, — продолжал Гектор, — меня интересуют меры, предпринятые к вашей заморозке.
Мэнни вскочил с места:
— Протестую, ваша честь! Представитель обвинения запугивает свидетеля! Либо мистер Самбьянко задает вопрос, либо нет!
— Протест поддержан, — ответил судья. — Мистер Самбьянко, прошу вас задать вопрос.
— Извините, ваша честь! — Снова обернувшись к ошеломленной жертве, Гектор спросил: — Мистер Корд, сколько средств вы израсходовали на собственную заморозку?
— Свыше миллиарда долларов. Точно не знаю, сколько это составляет в кредитах «Америкэн экспресс».
— Это не важно. Думаю, мы все согласимся, что речь идет о достаточно крупной сумме.
— Да.
— Готовясь к криозаморозке, вы воспользовались чьей-либо помощью?
— Да.
Гектор принялся расхаживать перед Джастином туда-сюда.
— Не сомневаюсь, у вас было много помощников… если только вы не построили свою капсулу самостоятельно.
Мэнни снова встал:
— Протестую, ваша честь! Представитель истца делает заявление, а не задает вопрос.
Гектор ответил еще до того, как голос подал судья:
— Беру свои слова назад, ваша честь!
Мэнни сел.
— Мистер Корд, — продолжал Гектор, — вы не назовете нам лиц, которые вам помогали?
— А поточнее можно? — отозвался Джастин.
— Да, конечно. Кто сыграл главную роль в подготовке к… вашей долгосрочной заморозке?
— Один человек, доктор Сандра О’Тул.
— Какими были ваши с ней отношения?
— Все было на самом деле просто. Я предоставил ей неограниченный бюджет и не мешал ей.
— Неужели все так просто? В ваше время ни одной крупной корпорации, ни одному государству не удалось создать полностью автономную криокапсулу, какую построили вы!
— Им не просто «не удалось», мистер Самбьянко. Они не хотели создавать ничего подобного. Представители власти, как правило, отторгали самые смелые предложения — вроде криозаморозки, — а мегакорпорации просто не хотели с этим связываться, потому что боялись, что государство начнет ставить им палки в колеса и мучить проверками и судебными исками.
— Мистер Корд, прошу, не стоит читать нам лекцию о глупости государственного регулирования! Поверьте мне, вы ломитесь в открытую дверь!
— Ваша честь! — воскликнул разгневанный Мэнни.
— Мистер Самбьянко, если позволите… — предупредил судья. — Отчитывать свидетеля нет необходимости!
— Прошу прощения, ваша честь… — Гектор повернулся к Джастину и делано улыбнулся. — Мистер Корд!
Джастин сухо кивнул в ответ. Он не верил в искренность Гектора и не питал к нему уважения.
Гектор продолжал:
— Разумеется, подготовку к новой жизни вели не только вы и госпожа О’Тул? Ведь вы, насколько мне известно, умирали. Последние два месяца перед заморозкой вы находились практически в коматозном состоянии, вас мучили боли, вы смертельно устали.
Мэнни снова вскочил с места:
— Ваша честь, если у мистера Самбьянко есть вопрос по существу, пусть задает его! Не понимаю, какое отношение к делу имеют замечания о здоровье моего клиента перед его заморозкой.
Судья кивнул в знак согласия:
— Мистер Самбьянко, мистер Блэк совершенно прав. Либо вы объясните свой ход мыслей, либо спрашивайте по существу.
— Ваша честь, так как мы основывали свой иск на родительских правах, мне важно было выяснить, кого из прежних помощников мистера Корда можно считать его опекуном, если, конечно, таковые имелись.
Мэнни снова вскочил:
— Протестую, ваша честь! У мистера Корда не было «прежних опекунов». Утверждать противное — значит выставлять моего клиента в ложном свете.
