Джек ни за кем не погнался. Скуля, поджав хвост, он метнулся в лес, исчезнув в вечерней мгле. Он напомнил Михайловичу случай из детства Джека, когда улепетывал от более крупного пса. Та же скорость, тот же скулеж.
— Джек! — растерянно выкрикнул Михайлович, не в силах поверить, что такое возможно, и его здоровенная злобная псина сбежала неизвестно от кого.
Ответом ему была тишина. Шорох, вызванный собакой, ломавшейся сквозь лесные заросли, иссяк, растаял. Как и женщина в длинном плаще.
Он чего-то неосознанно ждал. Нет, не крика в соседнем доме, но какого-то продолжения истории со странной незнакомкой и с собственной сбежавшей собакой.
Случившееся казалось немыслимым, и с трудом верилось, что на этом все закончится.
Когда Джек сбежал, Михайлович какое-то время стоял и разглядывал лес, как будто еще надеялся, что собака вернется. Ушел гнев, негодование, напор, желание настичь воровку в плаще и разобраться, что она делала в их дворе. Осталась лишь растерянность.
Пожалуй, Михайлович стоял бы так еще долго, не позови его супруга в дом. Она, испуганная, кое-как сдерживающая истерику, умоляла его, и Михайлович подчинился.
Удивительно, но они сразу же легли спать, хотя после такого стресса казалось вполне естественным не скоро приблизиться к спальне. Возможно, они хотели обмануть сами себя, обмануть собственный страх. Но это было нереально. Они легли, да, но заснуть они смогли бы не скоро.
Михайлович ворочался, кряхтя, вздыхая. Супруга лежала неподвижно и тихо, как мышка, свернувшись калачиком и будто не дыша.
В этот момент они и услышали приглушенные расстоянием и стенами дома крики. И Михайлович, и его супруга приподнялись на кровати, вслушиваясь в потревоженную ночь. Кричала женщина. Кричала, судя по всему, в одном из соседних домов.
— Где это? — прошептала Евгеньевна.
Михайлович мог определить это не лучше супруги, но, вспомнив, что странная визитерша ушла по тропе вправо, предположил:
— Наверное, у Даменковых.
Супруга села в кровати, спустила ноги на пол.
— Оля? Значит, это кричала Оля?
Снова послышались приглушенные крики, и Евгеньевна встала, повернувшись к мужу.
— Сергей, у них там что-то случилось.
Он промолчал. Конечно же, там что-то случилось, иначе женщина не орала бы так громко. Но… его это не касалось.
— Может, в милицию позвонить?
Михайлович покачал головой.
— Нет, Зина. Ты не знаешь, что там у них. Может, это семейное разбирательство, и мы только крайними останемся?
— Я никогда не слышала, чтобы они так ругались, — заметила она.
Михайлович тоже не думал, что у соседей всего лишь семейная ссора, но ему сейчас меньше всего хотелось бы выйти из дома, чтобы выяснить истинную причину этих криков.
Только не после бегства Джека и того, что было у них во дворе!
— Всегда что-то случается в первый раз, — сказал он.
Это ослабило уверенность супруги в том, что они должны помочь соседям.
— Так что же делать, Сергей?
Он не ответил. Встал с кровати, нашел брюки, натянул их поверх пижамных штанов. Подошел к окну. Он хотел ответить супруге, что лучше лечь в кровать и попытаться уснуть, но не решился. Возможно, в соседнем доме кого-то убивают, а он посоветует жене спать.
Жена снова напомнила про милицию.
— Забудь про это, Зина, — он разозлился за ее назойливость. — Если там что-то очень серьезное, милицию и без нас вызовут. Неужели ты думаешь, что эти вопли слышали только мы?
Она не нашла, что возразить.
— Не волнуйся, — добавил он. — И без нас благодетели найдутся. Я просто не хочу ошибиться, вмешивая сюда милицию. Да и не хочется мне полночи давать какие-то показания. А они, поверь, вцепятся, как клещи, если именно мы их вызовем.
Какое-то время они молчали. У соседей тоже была тишина.
Супруга неожиданно вернулась в постель и, закутавшись в одеяло, замерла, как будто намеревалась заснуть.
Михайлович постоял еще немного и тоже лег в постель.
После полуночи он поднялся, не в силах бороться с охватившей его тревогой.
На улице по-прежнему было тихо. Можно было подумать, что несколько часов назад никто у Даменковых не орал. Не было вокруг их дома ни подъехавших машин с мигалками, ни других соседей, вообще никого.
Лишь тишина, такая обычная для поселка.
Но в том-то и дело, что Михайлович предпочел бы вой сирены, возбужденные голоса и суету вокруг дома соседей, на худой конец — беззвучное вращение мигалок, окрашивающих местность в жуткие красные и синие цвета, монотонно сменявшие друг друга. Отсутствие всего этого было не плюсом, а самым настоящим минусом.
Отсутствие всего этого лишь усилило его страх.
И он не смог больше лежать, ожидая, когда придет сон, лежать и переваривать то, что все больше и больше ему не нравилось.
Кто была та женщина в плаще? Было в ней что-то такое… Михайлович не мог сформулировать собственные мысли, но чувства не обманешь — он напуган. Появление незнакомки вполне может быть связано с тем, что произошло с Джеком. Овчарку как будто подменили. Джек, который лаял бы на кого угодно, будь-то человек с ружьем, прицеливавшийся в него, или даже медведь, забравшийся во двор, Джек, переполненный яростью настолько, что вцепился бы в заведомо более сильного противника, превратился в какую-то дворнягу. Потом вообще сбежал и, похоже, не собирался возвращаться.
Одно лишь это заставило задуматься о происходящем. Но и без этого был полный набор.
Странности при выезде из поселка, странности в поведении людей, Джек, женщина в плаще, собственный страх и бессилие, а после — крики у Даменковых и… отсутствие вмешательства извне.
Так не могло дальше продолжаться!
Если та женщина, что заходила к ним во двор, имеет отношение к случившемуся у Даменковых, она может вернуться назад. И Михайлович не хотел бы выяснить, что ей от него понадобится. Особенно, если рискнуть и предположить, что Даменковых нет в живых.
Михайлович встал и принялся одеваться.
— Зина, — окликнул он супругу. — Поднимайся.
Она пошевелилась и спросила, в чем дело.
— Мы уходим, — ответил он.
Женщина села в кровати, недоуменно посмотрела на него. В темноте ее лицо казалось расплывчатым бледным пятном.
— Что?
— Мы уходим, — повторил он. — Собери самое необходимое, только поменьше — мы пойдем пешком.
Она по-прежнему не двигалась, и он вскрикнул:
— Делай, что тебе говорят!
Она встала с кровати, испуганно прошептала:
— Сергей, что ты надумал?
Он повернулся к ней, стараясь контролировать собственный тон. Если на нее кричишь, она становится, как безмозглая курица, бегущая наперерез несущейся машине.
— Зина, я ничего не надумал. Просто ты не знаешь, что происходит в последние дни в поселке. Не
