Сейчас, увидев, что можно вернуться к соседям и поговорить с Назаровым, Илья понял, что хочет не столько выяснить, что раскопала следственная группа, сколько потребовать от Назарова защиты своей семьи.
Да, пусть капитан обеспечит Илье это, если ему не хватило силенок убедить Городское УВД, что в поселке необходимо ввести чрезвычайное положение!
Илья прошел в спальню сына. Мальчик задремал, и Оля сидела рядом, легонько поглаживая его по спине. Они посмотрели друг другу в глаза. Илья сказал:
— Я выйду к Короткевичам. Постараюсь недолго. Справишься без меня, хорошо?
Она промолчала, хотя хотела что-то сказать, и потому Илья молча ждал. Наконец, он не выдержал:
— Ты что-то хотела спросить? Говори, Оля.
Она опустила голову, глянула на спящего сына.
— Мы можем попросить, чтобы милиция вывезла нас?
— Оля, ты же знаешь…
— Пусть закроют нас в своей машине и везут, что бы мы ни требовали от них. Если мы даже начнем кричать и стучать в дверцу, пусть они не останавливаются, — она подняла голову и посмотрела мужу в глаза. — Мы ведь можем договориться с ними об этом заранее?
Илья ответил не сразу. На минуту ему показалось, что Оля предлагает дельное решение. Он поговорит с Назаровым, и тот наверняка все уладит. Да, им будет плохо, когда машина, в которой их закроют, окажется на выезде из поселка, и нервишки они себе подпортят. Но выбора, кажется, нет. Придеться помучиться, зато на этом все закончится. Раз — и проблем больше нет. Черт с ним с этим домом. В крайнем случае, они продадут его за полцены, так и не вернувшись больше в поселок.
Правда, пугало, как это перенесет Данила, но его можно усыпить перед отъездом. Дать снотворное и немного подождать.
Привлекательность варианта исчезла, как только Илья вспомнил о Даше, о том, что она скончалась, когда ее вывезли из поселка. И, судя по всему, им всем грозит то же самое, если в один прекрасный момент игнорируют мольбы вернуть их обратно.
Илья покачал головой.
— Нет, Оля. Ничего не получится. Мы можем не доехать живыми. Я не хочу рисковать тобой и Данилой.
Оля не спорила — она молча кивнула.
— Я ненадолго, — повторил он и вышел.
В доме Короткевичей было слишком уж тихо. Как будто кроме капитана, его помощника и доктора Левина никого не было.
Илья прошел в дом, остановился, глядя на капитана. Тот отдавал последние распоряжения сержанту — помощник вместе с доктором собирались уходить.
Пока капитан выходил на крыльцо, Илья осторожно заглянул в спальню Люды. Ее там не было. Илья вышел, огляделся, заглянул в общую комнату, потом в спальню ее сына. Никого. Может, Люда в ванной? Удалилась от всех, закрылась, игнорируя, что в ее доме все еще посторонние люди? Похоже на то.
Илья вернулся в прихожую, которая у Короткевичей больше напоминала гостиную. Назаров коротко глянул на него, тяжело вздохнул и опустился на стул у окна. Достал сигарету, зажигалку. Капитан собирался закурить… в чужом доме!
Илью кольнуло нехорошее предчувствие.
— Как себя Люда чувствует? — спросил он.
Назаров затянулся и после паузы ответил:
— Ее здесь нет.
— В смысле? Ее увезли в Город?!
— Нет. Ее… Она умерла пару часов назад.
— Что? Как она…
— Она повесилась.
Несколько минут они молчали. Назаров нервно докуривал сигарету и словно прятал лицо за сгущавшимся в прихожей дымом. Илья просто не знал, как дальше вести разговор. Он собирался потребовать от капитана защиты для своей семьи, но на фоне трагической смерти Люды это требование показалось едва ли не циничным.
И беременна не только его жена. Сколько еще таких наберется на семь тысяч населения? По меньшей мере, несколько десятков. Но даже будь таких женщин и девушек две-три, они тоже хотели бы получить защиту.
Назаров затушил окурок, поглядел себе под ноги, поколебался и бросил его на пол.
— Она вроде как задремала, — заговорил он. — Ну, я и решил, что лучше оставить ее одну в спальне. Когда кто-то из следственной группы заглянул туда, было поздно. Ее тут же вынули из петли, но она уже была мертва.
— О, Боже мой, — прошептал Илья.
— Если бы не шум такого количества народа в доме… Я что-то слышал за полчаса до того, как все обнаружилось. Подумал еще, что Люда кому-то звонит по мобильнику. Решил не мешать. Оказалось, я уловил ее предсмертные хрипы.
Илья прикрыл ладонью лицо.
— Капитан, ты только моей Оле не проболтайся. Я скажу, что Люду куда-то увезли, чтобы ей одной дома не быть.
Назаров кивнул. Он снова закурил, и какое-то время длилась пауза. Потом Илья спросил:
— Что с Виктором? Нашли какие-нибудь следы?
— Окончательного решения еще нет, но… В общем, похоже на самоубийство — на ноже только его отпечатки. И в доме нет следов пребывания других людей, кроме хозяев. Кое-какие вещи, правда, еще подвергнут более тщательной экспертизе. Но… двое людей, которые видели… старуху, уже никому ничего не скажут.
Илья встретился с капитаном взглядом.
— Значит, ты не сомневаешься, что здесь была именно та самая старуха?
— Пока только с ней можно увязать все необъяснимое, что происходит в поселке. Так что… Какие могут быть сомнения?
— Капитан, и что теперь ты собираешься делать? Ждать следующей жертвы? А потом?
Назаров покачал головой.
— Илья, у меня такое чувство, что ты меня в чем-то обвиняешь. Или я ошибаюсь?
Илья смутился.
— Нет, — буркнул он. — Я просто спросил.
— Ведь я мог бы устраниться от происходящего здесь. Например, взять продолжительный отпуск. Сейчас это было бы нелегко, пришлось бы попотеть, но достижимо.
Назаров встал, выглянул в окно, извлек очередную сигарету и закурил.
— Пожалуй, если произойдет еще два-три таких случая, мне удастся, наконец, убедить ФСБ в том, в чем я хотел их убедить.
— Два-три случая? — вырвалось у Ильи.
— Я ведь не волшебник, Илья. Я всего лишь участковый. Бывший следователь уголовного розыска по особо тяжким преступлениям, которого в один прекрасный день понизили в должности за превышение полномочий. Так что… Я ведь тебе объяснял всю теперешнюю ситуацию.
Илья, чувствуя внутри неприятный холодок, кивнул.
— Я все понимаю, капитан. Извини, если я что-то не то сказал. Но… Я ведь… Я беспокоюсь за свою семью.
— Илья, я тебя понимаю и…
— Нет, капитан, я о том, что у меня появилась уверенность: следующий дом, куда наведается старуха — мой. Я чувствую, что не ошибаюсь. И… если исходить из того, что случилось здесь, с Виктором, мне кажется, я рискую в одиночку не справиться. Ружье — не нож, но… не все так просто. И ты с помощником
