- Что? - взвился Сафрон.
- Что слышал, - жестко отрезал Петлюра. Елисей будто только сейчас
вспомнил о нем и его пацанах. И сразу взбодрился. Расправил взмокшие крылья.
- Ты ничего не получишь! - куда более решительно заявил он. - И сам мне
будешь платить...
Одним полушарием мозга Елисей понимал, что спорол дичь. Не должен он был
так говорить - по крайней мере сейчас. Зато второе полушарие одобряло его
поведение. Надо давить Сафрона. Иди сейчас, или никогда...
- Что ты сказал?! - оторопело сморщился авторитет.
- Кончилось твое время, Сафрон...
Словно не он это говорил, а кто-то другой. Зато какая эйфория, какая
острота ощущений. Елисей ощущал себя по меньшей мере Наполеоном.
- Да я тебя...
С неожиданной прытью Сафрон выхватил из-под куртки ствол. Направил его на
Елисея. И снова крутость того куда-то исчезла. Как вода в унитаз всосалась.
- А я тебя, - послышался спокойный голос Петлюры.
Он вынырнул из-за спины Елисея. Резко приблизился к Сафрону. Пистолет на
его вытянутой руке ткнулся авторитету в щеку.
А спутники Сафрона тоже не зевали. Быстро, натренированно повыхватывали
свои стволы. Один взял на прицел Петлюру, трое других направили оружие на
его людей. Но и те не спали. Также ощетинились стволами.
Пять стволов с одной стороны. И семь с другой. Даже Толик не сплоховал,
тоже схватился за 'пушку'. Численное превосходство было на стороне Елисея. И
люди его ничуть не хуже, чем у Сафрона, даже лучше. Только Елисею от этого
не легче. Он смотрел в жестокие глаза Сафрона и умирал от страха. Он был
беззащитен перед ним, перед силой, которую тот воплощал.
Это сидя в своем кабинете или в машине, хорошо ощущать себя крутым. А
когда тебе в лоб направлен вороненый ствол, все твои амбиции вдруг исчезают.
И ничего не хочется от этой жизни, кроме одного. Чтобы все оставили тебя в
покое.
И деньги уже не прельщают, и слава не нужна, и власть над людьми ничего
не значит. Хочется только жить. Просто жить. Дышать свежим воздухом и
любоваться солнцем, небом, облаками...
Но пощадит ли его Сафрон, не спустит ли он пулю с привязи?
Сафрон обречен. Если вдруг кто-то нажмет на спусковой крючок, авторитет
умрет первым. Бойцы Петлюры перебьют всех его спутников - их больше, и
стреляют они отменно. Только Елисею от этого не легче. Ведь он тоже сгинет.
Умирая, Сафрон нажмет на спуск. Ему-то будет уже все равно... Ох как хочется
жить!..
Елисей хотел, чтобы Сафрон знал это. Он даже собрался просить его о
пощаде.
Плевать, что подумает о нем Петлюра, Штырь. Плевать на все. Лишь бы
жить... Но он не мог молить о пощаде. Страх парализовал голосовые связки...
Пять стволов с одной стороны, семь с другой. Противостояние продолжалось.
Выстрелов не было. Зато Елисею казалось, что он слышит, как трещит
воздух, до предела наэлектризованный злыми взглядами противников. Все
молчали. Никто не решался нарушить эту зловещую тишину. Да и слова сейчас не
имели никакой силы - настолько накалена была обстановка.
Тишину нарушил вой ментовской сирены. Даже не вой, а робкий такой взвизг.
Что-то взвыло в ночи и тут же заглохло. Но сигнал получен. Менты
приближаются.
Надо уходить.
Елисей видел, как подался назад Сафрон. Как задом втянулся в двери один
его человек, второй. Он сам и его люди напоминали роботов. Окаменевшие лица,
механическая ненависть во взглядах, безжизненные, точно выверенные движения.
Да какая разница, кто они, роботы или люди? Главное, они уходят. И
оставляют Елисея живым.
Противостояние продолжалось до тех пор, пока в дверях ресторана не
скрылся Сафрон. Пистолеты продолжали молчать. Елисей не мог поверить, что
все закончилось. Сафрон исчез, а он остался жив.
Менты приближались. Только Елисей почему-то не очень их боялся. Пусть его
впечатают мордой в землю, пусть выпишут несколько литров 'пива'. Но ведь его
не убьют. Рано или поздно он выйдет на свободу. Выйдет, чтобы жить
нормальной человеческой жизнью. И к черту вся эта бандитская романтика с ее
никому не нужной крутизной!..
Только Петлюра думал иначе.
- Уходим! - сказал он под скрип тормозов ментовской машины.
Теперь он казался Елисею роботом. И его бойцы тоже. Все семеро они
развернулись лицом к 'луноходу'. И двинулись на него плотной, вооруженной
массой.
Из машины выскочили два мента с автоматами. Как будто со стороны Елисей
наблюдал за ними. Видел охотничий блеск в их глазах. Но этот блеск вдруг
куда-то пропал. Сержанты заглянули в лицо смертельной опасности. Семь
человек со зверскими лицами и мощными 'береттами' в руках стремительно
приближались к ним. Если они начнут стрелять - а они настроены на это, -
никакие автоматы не помогут.
Елисей видел, как Петлюра подал знак ментам сложить оружие. Те
подчинились. Нехотя и бережно уложили автоматы на землю. И сами легли - тот
же Петлюра позаботился. И водителя из 'лунохода' вытащили. Уложили рядом,
обыскали, забрали пистолет.
- Уходим, - снова сказал Петлюра. На этот раз он обращался к одному
Елисею. Тот завороженно кивнул и двинулся к машине, на которую показал ему
Петлюра.
Он сел на заднее сиденье своего джипа, рядом с ним устроился Василь. В
руках у него два автомата, три 'пээма'.
Два джипа один за другим стартовали с места. Петлюра сидел впереди на
пассажирском месте головной машины и держал на прицеле разложенных ментов.
- Стволы верни, - коротко бросил он Василю. Тот кивнул, открыл дверцу и
бросил на асфальт трофей. Так и надо - ни к чему им увозить с собой
ментовское оружие.
- Ну вот и все, - сказал Петлюра и облегченно вздохнул.
Машины неслись по дороге вон из Битова. Надо уносить ноги, пока не
начались облавы.
- А ты, шеф, молодцом держался, - одобрительно заметил Василь, обращаясь
к Елисею. - Я бы так не смог...
Елисей моментально взбодрился. В мгновение ока перебрал в уме детали
недавней сцены. Сафрон пытался зачморить его, но он не уступил. Ответил ему
'нет'. Пусть и не твердым 'нет', но все же.
Одно плохо. Чуть штаны себе не испоганил, когда стоял под дулом
