торчали куски полуразвалившегося гниющего деревянного забора. Цветущее дерево в нем соседствовало с засохшим скелетом угловатого кустарника. А новые створки городских ворот, такие свежие, позолоченные и покрытые вензелями, все еще пахнущие краской, были вставлены в разваливающуюся на неровные черные булыжники стену. Леди Аэрика старательно обновляла свой замок, но было видно, что работы предстоит еще очень много.
Всю дорогу сюда Сэйери пыталась отгадать загадку, почему леди Аэрика пригласила ее к себе в дом. Девушка прекрасно осознавала разницу в их статусе и сколь велико то незримое расстояние, разделяющее уличную гадалку и настоящую аристократку. А также быстро отмела глупые иллюзии по поводу того, что она просто понравилась этой леди. Не в таком виде. Потертое платье, синяки на плече и оковы на левой лодыжке вряд ли способствовали бы процессу невольного соблазнения. Да и не создавала молодая хозяйка Чертога покоя впечатления интересующейся девушками особы. Хотя стать фавориткой настоящей леди Сэйери если бы и отказалась, то только скрепя сердце и предварительно хорошенько подумав.
Но загадка отгадалась сама собой, стоило фургончику остановиться у внутренней стены дворца. Сэйери не была единственной гостьей леди Аэрики в ее резиденции. Весь внутренний двор был переполнен людьми — нищими в разодранных лохмотьях, сидящими тут и там калеками, выставляющими напоказ свои костыли и деревянные ноги, сбивающимися в стайки беспризорными ребятишками. Все эти люди были слишком слабы, чтобы добыть себе средств на пропитание — их магическая сила оказалась настолько ущербной, что создаваемые при ее помощи вещи или тут же ломались, или имели изъян, делавший их непригодными. Например, стул с пятью ножками, все из которых имели разную длину, или картина оказывалась настолько уродливой, что годилась только разве что в подарок для доктов.
Глядя на этих нищих, у Сэйери складывалось ощущение, что леди Аэрика собрала целую армию из оборванцев и теперь собирался выступить с ней в поход на доктов. Или же наоборот, эта армия успешно осаждала дворец леди, наплевав на немногочисленных скучающих стражников.
— Наша благородная леди Аэрика проводит такие благотворительные собрания каждый месяц с тех самых пор, как стала тут править, сместив старую леди Инесс, — объяснил Сэйери опирающийся на свою алебарду толстый стражник у ворот. — Она раздает еду и немного денег любому, кто об этом попросит. Нам очень повезло, когда в Чертоге покоя появилась такая щедрая леди.
«Значит, она приравнял меня к какой-то нищенке», — грустно усмехнувшись, подумала гадалка.
Девушка слезла с козел и начала вытаскивать наружу гадальный столик — даже в такой бедности может найтись пара свободных монет, чтобы приятно отяготить ее карманы.
— Скорее! Все скорее ко входу во дворец! — пропел сверху пронзительный тоненький голосок.
Маленькая девочка с бабочкиными крылышками пронеслась над головой, затем прямо в полете развернулась, перекувырнувшись через голову, и пролетела обратно.
— Забудьте ваши горести! Сегодня вас всех бесплатно накормят! Ко входу! Ко входу!
— Богатые подают, а мы берем. Жизнь устроена так, нужно брать то, что она предлагает, — заскрипел позади голос старухи.
Бабушка Джиа, наконец, решилась выбраться из повозки. Старуха всегда все делала самостоятельно и не терпела помощи, видя в ней неуважение и обвинения в слабости. Вот и сейчас, бабушка Джиа с минуту стояла на краю повозки, помешивая воздух своим костылем, как заправский повар мешает приготовленный суп, до тех пор, пока он не затвердел, а затем вступила на образовавшееся облачко и опустилась на землю вместе с вцепившимся в ее плечо попугаем.
— Я не хочу ничего брать у этой леди, — возразила Сэйери. — У нас есть свои запасы. Мы не нуждаемся, мы просто проездом оказались в этом замке, вот и все.
— Жизнь устроена так, — безапелляционно ответила старуха. — Или слепая девчонка делает, что она хочет, или рискует быть ею побитой.
В доказательство ее слов костыль пару раз стукнул о землю, напоминая о своем существовании.
Сэйери шла мимо рассевшихся на земле бедняков и пылала от стыда. Теперь она по воле проклятой старухи опустилась до уровня уличной попрошайки. Сама-то бабка осталась у повозки — ждать ее позорного возвращения.
По дороге к дворцовому входу, где наблюдалось небольшое столпотворение, девушка ощущала на себе оценивающие взгляды бедняков. Практически кожей чувствовала, как они прохаживаются глазами по ее синему платью, вовсе не богатому, но столь сильно контрастирующему с их серыми лохмотьями. Разглядывают ее ухоженные волосы, которые в отличие от их колтунов на голове, расчесываются каждый день добротными гребнями. Вглядываются в дешевые сережки в ее ушах, оценивая их стоимость. Уличная гадалка не должна вызывать у клиентов отвращения, поэтому следить за своим внешним видом входило у Сэйери в обязанности.
Только один нищий не смотрел на нее. Сэйери почему-то сразу заметила его — сидящего у самой стены в треугольной соломенной шляпе, опущенной на глаза. Мужчина вроде бы ничем не отличался от окружающих — такой же оборванный, такой же серый, как и все. Но гадалка неожиданно для себя остановилась как вкопанная, лишь только увидев его.
Как будто ничего особенного не происходило, но Сэйери кожей ощутила черную ауру, окружающую это невзрачного мужчину. Несмотря на свою расслабленную позу, он как будто думал о чем-то очень злом, замышлял что-то плохое. Гадалка привыкла доверять своей интуиции, ведь именно благодаря ей их медленная повозка еще ни разу не попала в руки разбойников, и ни бабушка Джиа, ни сама девушка ни разу не имели сомнительной радости познакомиться с порожденной катаклизмом чудью. Сэйери просто откуда-то знала, по какой дороге сейчас нужно поехать, куда свернуть, и стоит ли вообще выезжать сегодня за ворота очередного поселения. И ей даже не нужно было раскладывать на столе свои карты. Когда дело касалось ее личной судьбы, какой-то голос будто шептал ей на ухо, и она его слушала.
Вот и теперь эта неведомая воля заставила ее остановиться. Опущенная вниз соломенная шляпа мужчины чуть дрогнула, когда откуда-то из-за его спины выскочила жирная серая крыса, которая, смешно подбрасывая хвост, вскарабкалась на его колено и встала на задние лапы, заглядывая ему в лицо. Просидев так несколько мгновений, она по-человечески кивнула, и скрылась в щели замковой стены.
«Это не мое дело», — твердила себе девушка, продираясь сквозь гудящую толпу оборванцев у ворот дворца.
«Смерть. Смерть. Смерть. Ты сама ей это нагадала», — возражал внутренний голос. — «Ты сделала первый шаг, сделай теперь и второй! Предупреди ее об опасности!»
«Может, тот мужчина с крысами ничего не замышляет против леди Аэрики! Может, он просто злой сам по себе, или...»
«Не ври сама себе! А то ведешь себя как настоящая «слепая девчонка»! Мало тебя бабушка Джиа колотит!»
Не вмешиваться в чужую жизнь. Вот в чем заключалось главное правило молодой гадалки. Этого нельзя допускать ни в коем случае, а то чужие проблемы очень быстро превратятся в твое собственное горе. Даже если ты знаешь, что человек погибнет назавтра, нельзя его предупреждать. Ведь предотвращенная смерть может многое испортить в твоей личной жизни. А что если человека решил убить кто-то могущественный, и маленькая уличная гадалка помешала планам каких-то неведомых зложелателей? Сэйери вовсе не нужно было наживать врагов, тем более среди аристократии. Ведь тот, кто покушается на жизнь лорда, должен быть или необычайно могущественным, или достаточно безумным. А молодая гадалка не стремилась заиметь в своих врагах ни того, ни другого.
В какую же неприятную историю она ввязалась! Если леди Аэрика и правда погибнет, эту смерть могут связать с нею. Сэйери найдут, будут допрашивать, обвинят в каком-нибудь заговоре, столь распространенном развлечении аристократии, и объявят шпионкой.
— Сэйери, ведь так тебя зовут? — раздался рядом тоненький голосок, выводящий девушку из нелегких размышлений. — Да! Да, конечно, так! Я помню тебя там, на дороге. А я Налани, если ты забыла!
Крылатая девчонка всунула в ее руки буханку хлеба.
— Пожалуйста! Наша щедрая леди Аэрика не хочет, чтобы эта толпа нищих голодала! Она такая милая! Леди Аэрика, конечно, а не толпа! Хотя, толпа тоже вполне себе мила, — радостно щебетала Налани.
«В конце концов, эта леди и правда не так уж и плоха», — подумала Сэйери. — «Мало кто из лордов
