— Да перестаньте, наконец. Сегодня печь надо кончать, а вы только и делаете, что ссоритесь, — уговаривала Наташа.
Но Каланча совсем разозлился. Он закричал на весь двор:
— Давай, говорят, кирпичи! Довольно языком чесать!
— А ты не кричи. Я тебя не боюсь.
— Ах, так, — Каланча швырнул в угол мастерок, сорвал с себя фартук. — Все за Генку и за Генку. Да пропади все пропадом. Сами печь кончайте, — он бросился к выходу.
— Стоп, машина! — придержал его рукой выросший в дверях Глеб Костюченко.
Он загородил выход и, вытащив большой цветной платок, вытер лицо.
— Пропустите, — буркнул Каланча.
Но Костюченко лишь спросил:
— Чего не поделили, флотцы? А я-то вам хотел доверить одно ответственное дело.
— Какое? — с любопытством спросила Наташа.
— Пошли сгружать стекло. Оно у вас побудет пока. Доверяю.
— Зачем? Не уберегут, — подошла к ним Мария Ивановна. — Здравствуйте, Глеб Дмитриевич. К чему рисковать добром, где его сыщешь? Пусть несут наверх.
— Вперед! — подталкивал ребят к двери Колька.
— За стеклом! — кричала Наташа.
— Отставить! — призвал к порядку матрос, прекратив шумное изъявление радости. — А если подведете, что тогда?
— Мы, — заявил Колька, — не бойтесь, стекло сохраним, а если что случится, то тогда мы другое достанем, даю голову на отсечение. Вот так. Верно?
— Верно! — в едином порыве ответили друзья Кольки.
Костюченко притянул Кольку за белобрысый вихор.
— Хохолок-то у тебя, Коля, отрос знатный. Настоящий чуб, как у запорожца… Добро, флотцы, оставим у вас стекло. А головы мне ваши не нужны. Носите их сами на здоровье. Разрешаю. А теперь к подводе бе- гом арр-ш!
Едва поставили в угол ящик со стеклом, и Глеб похвалил ребят за отремонтированную печь, как во дворе раздалась задорная песенка:
Все кинулись к окну и увидели важно шагающего Борьку с ведром.
Компания мигом окружила Бориса.
— Ура, ура! — радовалась Наташа. — Окуни!
— Тринадцать рыбок, — кричал Борис, — чертова дюжина, хлопче, и все ого-го — какие.
— Каланча! — позвал Колька. — Разводи костер. Будешь главным коком. Генка за водой, остальные за ножи, чистить станем.
— Ребята, а соль, а перец, а лавровый лист? — беспокоилась Наташа.
— Соль я принесу, — ответил Колька, — а остальное…
— Остальное, — отозвался Каланча, — остальное у теток на базаре одолжим.
— Это ты брось, — нахмурился Колька, — обойдемся, верно, ребята?
Все его поддержали, и Каланча пожал плечами: «Дело, мол, хозяйское».
Уха вышла на славу! К вечеру пришел Дмитрий Ермолаич. Он проверил работу, кое-что поправил, но остался доволен.
Мария Ивановна разрешила ребятам сбегать на речку искупаться.
— А мы еще и порыбачим, — предложил Колька, — может, еще на уху наловим.
— Неплохо бы, — одобрила Мария Ивановна. — А кто постережет стекла до прихода сторожа?
— Найдем, — ответил Колька.
Но никто не захотел остаться. К тому же Генка и Борис спешили домой. Бросили жребий, он выпал на Кольку. Колька приуныл. Без него Наташа тоже отказалась идти на Волгу.
И только Каланча не растерялся:
— Колька, — сказал он, — кто стекла возьмет? Мы за пару часиков обернемся. Айда.
— Идем, — поддержала его Наташа, — здесь же кругом люди.
Генка сказал:
— Я как дома освобожусь, забегу сюда и побуду, только вы побольше рыбы наловите.
— А не подведешь? — спросил Колька.
— Ты что, музыкант, сказано — сделано!
И Колька пошел. «Наловим рыбы, поужинаем. Ермолаича пригласим и Ольгу Александровну», — успокаивал он себя.
Если б он только знал…
Глава 13. На рыбалке
Как и у всех завзятых рыбаков, у наших друзей были свои, только им известные места ловли. В предвкушении рыбалки Колька, Наташа и Каланча пробирались к Щучьей косе, богатой рыбой.
Но когда они вышли на берег — остановились: их место занял портовый сторож Василий Васильевич.
Глухой, подслеповатый старик жевал беззубым ртом. Грустные мысли одолевали его. Паек свой он съел еще вчера, до получения нового осталось три дня, а клева никакого. Тяжело быть одиноким в старости. За пять шагов все как в тумане. А руки? Сильные в прошлом, они теперь напоминали отжившие, высохшие, скрюченные корни.
Старик, приблизив пальцы к самому носу, с удивлением и недоверием рассматривал их, словно впервые увидел.
Каланча толкнул локтем Кольку:
— Спятил старик, что ли?
В это время у сторожа дернуло удочку. Васильич заторопился, попытался подсечь, но — поздно.
Самым мучительным для него было поймать крючок и насадить приманку. На это уходило много времени, в поисках ускользающего в воздухе крючка слабели руки.
— Старик слеп, как кутенок, — лениво сказал Каланча, — заберем у него из посудины рыбу. Я подползу к этому старому сому, вот будет потеха. Посидите, я мигом обтяпаю и возиться с рыбалкой не станем.
Наташа прищурилась:
— Потеха?! Посмей только, я закричу.
— Так говоришь, потеха? — переспросил Колька. — А рыба эта не застрянет у тебя в горле?
— С чего бы? — удивился Каланча.
— А мне кажется, я бы подавился, честное слово. — Колька махнул рукой. — Довольно, пошли ловить!
Каланча оскорблено согласился:
— Ладно!
Они расположились неподалеку от старика.
Васильич не заметил присутствия ребят. Время от времени он подергивал удилище, проверяя, не попалась ли какая-нибудь рыбешка.
У ребят дело шло бойко. Каланча вскоре подкрался к ведру старика. Вернувшись к ребятам, он
