Глава 7. Необычный путь
Они сидели в тени забора, рядом с заводскими воротами, на двух заржавленных якорях. Никому не хотелось говорить Генка, правда, пытался развеселить товарищей, но его шутки гасли в воздухе. Каланча с тупым равнодушием рассматривал свои грязные босые ноги.
Апатия охватила всех.
Душно. Высоко в небе палило солнце. Горячими лучами жгло изнывающую от жары землю. В небе — ни одного облачка.
Колька уныло озирался вокруг. Как пройти на завод, дать о себе знать мастеру?
Рядом с ними стояла телега с большой железной цистерной. Пара тощих коней отбивалась хвостами от назойливых мух. Старик-возчик кончиком кнутовища почесывал затылок, задумчиво изучал свой груз и не знал, как избавиться от него: сбросить или добиваться въезда на завод. «Тоже мучается», — подумал о нем Колька. Но вот старик хлестнул лошадей и, сказав: «собака — два нога», направился в бюро пропусков. «А что если и мне?» — подумал Колька, и ноги уже понесли его вслед за возчиком.
— Попробую еще раз, — деланно безразличным тоном заявил он друзьям.
— Иди, иди, — поддержала Наташа.
Через минуту, когда Колька появился в дверях, все поняли по его виду: опять неудача.
…Меньше всех стремился на завод Каланча, но увидев совершенно расстроенных ребят, он захотел что-то сделать.
Засунув руки в карманы, Каланча походкой человека, которому делать нечего и терять нечего, направился к цистерне. Обошел ее, осмотрел. Зачем-то даже постучал пальцем и приложил ухо к стенке: «Гудит! Пустая!»
И вдруг глаза Каланчи загорелись. Он посмотрел влево, вправо — у заводских ворот никого не было. Оценив обстановку, Вася, к удивлению товарищей, прыгнул на телегу, отодвинул крышку широкой горловины цистерны и заглянул внутрь. Осмотр его удовлетворил. Каланча прищелкнул пальцами и, подмигнув ничего не понимавшим друзьям, объявил:
— Мозговать, сычи, треба! А ну-ка, — поманил он Кольку, — сигай ко мне.
Колька нехотя подошел. Вася присел на телеге и, склонившись к другу, зашептал:
— Залазь-ка и смотри в дыру!
Колька послушался, но, кроме грязной, покрытой ржавой пеленой воды, на дне ничего интересного не увидел.
— Не соображаешь? Эх, ты! Ну спрячемся в этой гробине и тра-та-та. Фьють туда. Скумекал?
— Да извозчика самого не пускают.
— Пустят! Мужик дошлый. Скорее, а то сховаться не успеем.
…И через минуту, воспользовавшись тем, что у ворот по-прежнему никого не было, компания, будто играя, забралась в цистерну.
Каланча прикрыл крышку. Их окружила темнота. Стены были скользкими. Под ногами — скверно пахнущая вода. Но ничего этого ребята не замечали. Все были захвачены необычайностью обстановки. Наташа сказала:
— Как громко у меня стучит сердце.
Генка нервно рассмеялся:
— А если поймают?
— Помалкивай. Поймают, всыпят, — цикнул на него Каланча.
Больше не разговаривали, прислушивались. При каждом подозрительном звуке вздрагивали. Минуты неизвестности длились долго и тревожно. О появлении возчика узнали по сухим щелчкам кнута о голенища. Любитель задавать вопросы оставался верен себе.
— Заждались? — начал он свой разговор с лошадьми. — А я что — не намаялся, собака — два нога? Да ведь всему бывает конец. То-то же! Теперича, заберемся наверх и божьей помощью — айда, соколики!
Генка заерзал.
— Лезет, музыканты, лезет. А вдруг крышку поднимет?
— Молчи, — прошептал Каланча.
Возчик прикрикнул на «соколиков», и телега, вздрогнув, тронулась, но проехав небольшое расстояние, остановилась. От неожиданности Генка стукнулся лбом о стенку и тихонько охнул. Возчик и охранник заводских ворот разговаривали:
— Цистерна у тебя пустая?
— А то со шпиртом?
— Отвечай делом!
— А мы разве не делом!
— Пустая, спрашивают тебя?
— Да с чем ей быть-то, собака — два нога?
— Ладно, езжай!
Повозка затряслась дальше. «Пассажиры» облегченно вздохнули.
— Ну и дед! — восхитился Каланча.
От толчков крышка чуточку отодвинулась, и Колька увидел кусочек синего неба.
Послышался хрипловатый голос возчика:
— Эй вы там, собака — два нога, вылазь, приехали!
Телега остановилась.
Ребята переглянулись.
— Ну и дед! — снова восхитился Каланча.
Один за другим они вылезли наружу, жмурясь от солнца и расправляя затекшие мускулы. Возчика уже не было — он ушел в контору.
Глава 8. Корпусный
— Скорее в корпусный цех, — торопил Колька. — Мастер может уйти!
Каланче, Наташе и Генке не понравилось, что Колька торопил их. «Хорошо ему. Он бывал здесь не раз, все видел, все знает, а они тут впервые».
— Брось подгонять, сыч, — возразил Каланча. — Куда он денется!
Васю поддержали Генка и Наташа…
— Ты лучше смотри, как интересно! — сказала Наташа.
Справа, на спущенной на воду рыбнице[4] трудились чеканщики. В воздухе гремела оглушающая трель молотков. Подъемный кран, издавая отрывистые резкие звонки, осторожно опускал в машинное отделение двигатель.
Завыла заводская сирена. Ребята вздрогнули.
— Вот это баритон! — восхитился Генка.
— Будет, пошли в цех, мастер уйдет, — спохватился Колька.
В корпусном цехе царил полумрак. Солнце с трудом пробивало себе дорогу сквозь закопченные, грязные стекла крыши. Только отдельные его лучи, тонкие и блестящие, как лезвия, пронизывали помещение, и в их свете золотилась и играла пыль.
Робко и неуверенно продвигалась компания вперед. В цехе стояли прессы, ножницы, с беспорядочно
