Не греши: схорони же ненужное Ты свое золотое копье… Эк гульнуло смятение вьюжное, Ни за что перемерзнет зверье!» И повышли тут волки бездомные, На слова те, из дебрей-лесов; Собиралися рати огромные Худошерстых заморенных псов. С перебитыми лапами гнойными, Без ушей, голося и скуля, Выходили рядами нестройными Из вертепов к скиту на поля. Притащилась телушка безрогая, Обомшелый невидящий кот, Вол-печальник, овечка убогая — Всякий Божий обиженный скот. Загорелись зелеными свечками В помутнелых просторах зрачки, И двумя золотыми колечками Над святыми сплелись светляки. В тьму ночную, в метелицу серую, По бокам, впереди, позади, Покатилось: «о, Господи, верую, Пожалей, отпусти и гряди! Укажи нам дорогу спасения — Что ни шаг, то тяжеле наш путь; В светлый час торжества воскресения Не покинь свою тварь, не забудь. И не бойся земного страдания: В день великий венца и креста Мы омоем слезами рыдания Распаленные жаждой уста. Мы повынем колючки терновые, Чисто вылижем стрелы заноз И могилы голгофские новые Оплетем благовонием роз. Выходи же — дождями кровавыми Разгуляйся в засушные дни; Стужу зимнюю, темень — забавами Звонкогудых пожарищ пугни». Приутихла тут вьюга-метелица; Светел месяц окно прорубал, Звезды по небу тропами стелются; Божий воин Егор замолчал. И неслышному зову внимаючи, Примечая невидимый свет, Отвечал им Микола, рыдаючи: «Верьте, детушки, верьте: грядет! Ибо нету такого моления, Нет такого страданья и зла, Для которых бы кровь искупления Из Исусовых ран не текла». И сказал, обращаясь к Воителю: «Ой, сдается мне что-то, Егор, Что мы рано взалкали обители, — Не пора нам, сынок, в Святогор. Нерадивые мы огородники: Кто досмотрит без нас огород?»… И свернули святые угодники, Удалились от скитских ворот. Воротились, гонимые вьюгою, В те края, к тем ли Божьим углам, Где поникли леса над Ветлугою, Где в тумане почил Валаам. В край, где хмурятся избы горелые,
