Поздний гость. Стихотворения и поэмы

С халдейского: «Откуда есть урод,
Иль Клитово внимание о друге».
В главе седьмой — «О жалостном больном,
Который был изрядным болтуном» —
Клит говорит, что стоит лишь проткнуть
Язык злослова острым чем-нибудь, —
Стальной иглой иль штопором железным,
И — «оный шут становится полезным».
Цитирую на память, но дословно.

Шут

Неровен час. Еще недоставало,
Чтоб к титулам, и громким именам,
И к прозвищам наследственным своим
Аптекарский ярлык вы прилепили.
Легко сказать — быть пациентом принца.
Мне эта штука вовсе не по вкусу;
К тому же я шаблона не поклонник
И не терплю бессмысленных традиций.
Проткнуть язык — всегда одно и то же —
Хоть в этом бы какой-нибудь прогресс…
И что за толк в лечении таком?
Ведь сотни лет, наверно, неспроста
Молва гласит, что за язык шута
И господина славят остряком.
Но я спешу. Мне нынче недосуг.
Прощайте, принц, вы в сильном раздраженье,
И кстати мне подумать о делах.

(Уходит)

Фома

Он прав. Судьба, насмешливая ведьма,
Ко мне суровей, чем к нему. Всю жизнь,
Всю жизнь так яростно мечтать о троне —
И не подняться выше двух ступеней…
О, так желать!
Ребенок пятилетний,
Предпочитающий венцам и тронам
Колени няньки и игру в лошадки, —
Король. А я всё жду, всё жду — и тщетно.
Считаю дни и годы, и надежды,
И мелкой знати низкие поклоны,
И челяди почтительные взгляды,
И знаю — всё мираж. Болотный призрак —
И эта власть, убогие лохмотья
Ненастоящей мантии, что милость
Обычая мне щедро подарила, —
Она томит и жжет, как оскорбленье.
Желать как я! Дышать одним желаньем,
Все радости угрюмо запереть
В глухой сундук несбыточных расчетов
И, медленно слоняясь по углам,
Однажды ночью сердце окровавить,
Зарезать жалость цепкую и труп
Для любопытных опытов припрятать —
И всё затем, чтоб, выгорев дотла,
Золу души развеять по дорогам,
Которые открыты для других.
Да, может быть, пока я размышляю,
Друг всех бродяг, болтливый идол черни,
Филипп, ублюдок жалкий и лукавый,
Подсчитывает спорные права
И точит волчьи зубы на корону.
Она уже заметно покачнулась,
Вся в трещинах и в дырах. Первый ветер —
И полетит она бесславно в пропасть;
О, власть детей всегда полузаконна, —
Ведь у ребенка руки слишком слабы,
Чтоб в мяч играть свинцовой головой.
В такой игре — он лишь помеха, петля,
Сучок, который — должно растоптать,
Чтоб в дикой скачке конь не оступился…
Готов ли я? Свой замысел немой,
Как мать дитя, я выносил под сердцем;
Случайности предусмотрел и вычел.
Из всех друзей я выбрал только двух —
Расчет и точность. Эти не изменят.
Переступлю. Клеймо цареубийцы
Не жжет чела, венчанного короной —
Вот, за стеной, так невозможно близко,
Он сладко спит, и в карусели сна
Веселые игрушки оживают
Для новых игр, — а в детском горле бьется
И словно пляшет молчаливый призрак
Кровавых пальцев, судорогой сжатых…
Лишь дверь одна меж этим сном и мною!
Я весь в поту. В висках холодный скрежет.
И ноги ослабели.
(Подымается по лестнице)
Пять ступеней
Не в силах я перешагнуть. Как будто