Не утверждаю, но вполне возможно.Он слушает чрезмерно осторожно,Внимательно, но странно свысока.Вдруг — переспросит.
Слуга
Глух наверняка.
Критик
До крайности придирчив. Весь колючий.Где ни коснись его, повсюду иглыТорчат наружу.
Слуга
В песенке поется:Брюзга несносен и в гостях, и дома.
Критик
Вы разгадали, неудачник глух.А в музыке (простая аксиома)Всё дело в ухе. Музыка — есть слух.
Слуга
Осмелюсь, сударь, предложить вопрос:Как рассудить изволите вы ныне?Я разумею — будет ли разнос,И если нет — то по какой причине?
Критик
Ответ несложен. Впрочем, кое-гдеОн проявил и блеск, и пониманье.Там был мотив, не помню, две-три нотыПронзительных и страшных… Долго ль онТам будет бегать в темных коридорах?
Слуга
Осведомлюсь немедля.
(Исчезает за дверью)
Критик (один)
НенавистенМне этот род отшельников. УгрюмыйСамолюбивый взгляд. Сухая бледностьНе в меру острых скул с налетом желчи —Всё в нем молчит. На пыльных сундукахВаляются наброски черновые,На подоконнике — подсвечник медныйВ зеленых пятнах. На столе овальном —Гусиное перо. Один рояльСверкает холодом. И в каждом дюймеУбогой комнаты, в заплатах старыхЗаношенного сюртука, и дажеВ свисающей обильно паутине —Предчувствие необъяснимой славы —