Но вот недавно, в первый раз, быть можетЯ испытал случайное волненьеНад трупом Гвидо —
Олимпио
Бедный малый. РокНад ним изрядно посмеялся. Но —Мы лишь кинжал, — не так ли вы сказали?В карающей руке. Вина не наша.
Марцио
Быть может, так.
Олимпио
Я твердо убежденВ непогрешимости моих суждений,И оттого — не знаю снисхождений.Но вы не в духе, мрачный мой философ?
Марцио
Мне неприятен монсиньор Гуэрра,Зачем вы с ним?
Олимпио
Я знаю кавалера,Он исполнителен и точен. ПапаУже готов его отметить шляпой.
Марцио
Его все дамы прочат в кардиналы,Вы с ними заодно.
Олимпио
И потомуБез колебаний уступил емуОтвагу нашу, опыт и кинжалы.Он, несомненно, делает карьеру,Я рад служить такому кавалеру.
Марцио
Как вам сказать — Но он проговорился,Что женщина замешана в игру, —Подобная примета не к добру.Я не люблю бессильного коварстваПод маской бешенства. Мне неприятнаИ мысль одна, что слабая рука,Которой в тягость даже украшенья, —Дерзает подымать клинок.Убийство —Удел души суровой, но отважной.Оно подобно пламени: железоВ нем закаляется; могучий дубПылает яростным огнем, солома —Мгновенно истлевает в пепел.Кровь —Привычна мне. Я холодно смотрелНа эти сгустки дымные смолы,Неизъяснимо вязкие на ощупь,Но никогда не разбавлял их медом