Клянясь убийственной божбой,В вонючих переходах трюмаКто топором, кто острогойУж запасается угрюмо.Пожалуй, кровь и потечет,Смешается с тюленьим жиром,И ветер яростный над миромСо стоном тучи повлечет.И в ночь кромешную, сверкая,Ракетой вырвется беда,И закипит волна морская,Ломая встречные суда, —Обрушатся дожди потокомВ густую, в грозовую тьму,И только я, во сне жестоком,Игры веселой не пойму.Перебегая рысью валкойСквозь дымные струи и свист,Зло отшвырну намокшей палкойПриставший по дороге лист,Забьюсь в подъезд чужого дома,Затиснусь в дальний уголок, —И полетит под грохот громаПо лужам чей-то котелок.
1931–1945
* * *
Сегодня снег. Окно вагонаЛегчайший запушил мороз,Еще четыре перегона —И переменят паровоз.Сорвутся лыжники гурьбоюИ разбегутся кто куда,И только я с моей судьбоюСчитать останусь провода.За телеграфными столбамиХолодный воздух пуст и гол,Лишь справа черными зубамиПоскрипывает частокол.И слишком, как-то слишком близко,Открытая со всех сторон,Топографическая вышкаПрочерчивает небосклон.Так вот она, земля живая, —Она мне снилась не такой —Вернусь по линии трамваяВ привычный сумрак городской.Пойду по улицам без целиБродить и слушать до зари,Как злобно звонкие метелиГнут городские фонари.
1931
* * *
Бреду в сугробе, и без шубыЛетишь навстречу ты сама,Кружась; тебя целует в губы