Я рвусь к нему, но он не слышит,Что я вослед ему кричу, —Под ним сирень как море дышит,В своих волнах его колышетИ влажно хлещет по плечу.
1944
ОЧКИ
На письменном столе блистаютОчки в оправе роговой,Там люди весело взлетаютИ падают вниз головой.Там плещется окно цветное,И дверь косая, как крыло,Законам физики назло,В пространство выгнута иное.Лучистая цветет средаМеж нами и заветной дверью, —Взойдем (иль спустимся) туда,Навстречу снам и суеверью.Там ярко оперенный змей,Предчувствуя грехопаденье,Покажет чудное виденьеДуше взволнованной твоей.И в жарком фокусе стеклаВозникнет лик знакомо-странный,И ваза посреди столаС букетом зелени туманной, —И кресло, крытое чехлом,На спинке тронутое молью, —Мир, переполненный теплом,Любовью и привычным злом,Весь освященный нашей болью.
1944
* * *
На пыльной площади парад,Все улицы полны народа, —Весенний ветер и свободаВ пустынный удалились сад.Там полдень в синеве прохладыГорстями солнце раздает,Он весь щебечет и поетОт карусели до эстрады.Он мачту белую своюУкрасил флагом горделивым,Он, как разбитую ладью,Качает утлую скамьюС каким-то пьяницей счастливым.И вдруг подхваченный волной,Слегка скрипя на поворотах,Сад уплывает в мир иной,Лежащий на иных широтах.И, различимые едва,Земли невидимой предтечи,Дымятся, как большие свечи,На горизонте острова.