Дождя летучие простыниТрещат и рвутся в темноте, —Дыханье бури и пустыниВ многоголосой высоте.И, широко раскинув руки,Я сердцем оживаю вновь, —Так после длительной разлукиВстречают первую любовь.
1953
* * *
День завершен, как следует, как надо, —Не хуже прочих календарных дней, —Я ухожу из пасмурного садаБез горечи, но, может быть, грустней.У выхода поскрипывают глухоДва дерева в последнем свете дня, —Из всех прельщений памяти и слухаЛишь этот звук доходит до меня.На улицах темнеет понемногу,Блеснул фонарь мечтательно, и вот —Лег черной тенью на мою дорогуУзор географических широт.Меридиан таинственной чертоюИх пересек, слегка наискосок, —О, как хрустит под медленной пятоюТуманами пропитанный песок!И в шорохе ночного приближеньяЯ различаю дальнюю струну,Ночной земли бессонные движенья,Земной полет в ночную глубину.Старинный мрак взволнованно и страстноГлушит бродяг невнятные слова,И дрожь витрин несмело и напрасноМне радугой летит на рукава.
1953
* * *
Над дверью вычурной фонарьСворачивает в ветер шею,Табачный дым, лесная гарь —Не разобрать, что там за нею.Старинной улицы мечтаРумянцем новым подогрета,Но так чиста, но так чистаНа мостовой полоска света. —И, спотыкаясь на ходу,В порыве дружбы откровенной,Прохожим вслух белибердуСтарик читает вдохновенный.Его неверная рукаПодчеркивает ритм убогий,Бездарный стих издалекаЧахоткой пахнет и берлогой.О, ты завидуешь ему,Его с рожденья мертвой славе, —Ступай за ним. В притон, в тюрьму,
