В раю холмистом, меж сиреней,Печаль, томленье и лазурь,Земля во власти испаренийЕще полудремотных бурь.И я, травы не приминая,Спешу к негромкому ручью, —Мое крыло — волна льняная,Я ношу легкую моюСо вздохом ветру отдаю.Лечу бесплотный, невесомый,Вновь звездоокий, и скорблю, —Зачем я здесь, зачем я дома?Зачем я рая не люблю?Зачем в душе одно виденье,Один лишь сон, из года в год, —В листве зеленой жаркий плодГотовит тяжкое паденье —Под эхо гор, под грохот водМое свершится пробужденье.
1946
* * *
Я вам признался, против правил,Что молодость не снится мне,Что я в любви порой лукавил,Любил и жил как бы вчерне —Не грустно ль вам, моя забота,От слова, сказанного зря?Где чувств начальных позолота,Любви высокая заря?Без умысла иль шутки радиВы нежно тронули рукойВолос седеющие прядиНад увядающей щекой.И от невольного движенья(Как будто пронесли свечу)Припавши к вашему плечу,Я тишины не замечаю,Пусть, каждый про себя хранит, —Вы наливаете мне чаю,И ложечка звенит, звенит —
* * *
Упала чашка с тонким звоном,Хрустят осколки на полу.(Ах, в нашем мире всё с наклоном.)Стекает жидкость по столу.День разрушенья. Пылью серойВсе наши чувства полегли, —Но если мерить полной мерой,Но если на краю земли,На самом полюсе, быть может,В гиперборейской простоте,Где даже верность не тревожит,Где всё не то, и мы не те,
