Куда б я ни повел очками,Везде мой бедный кабинетПрямолинейными пучкамиИль огненными языкамиВесенний отражает свет.И в этой солнечной купелиНайдя певучую струю,Я сам сверкаю и пою, —Не ангел ли я в самом делеВ глухом запущенном раю?Что, если броситься со страхаВ широкое мое окно?Что, если ангелу даноПаденье только для размаха,Для разворота грозных крыл?Что, если падать он забыл?
1944
ОПРОКИНУЛ ЧЕРНИЛЬНИЦУ
Писец, бумаги разбирая,Задел чернильницу, и вот —Река без берега и краяВдоль по столу его течет.На папиросную коробку,На пепельницу из стекла,На завалявшуюся пробку,На исходящие дела,На всё, что жизнь его заело,Что душу выжгло и сожгло,На всё, что быть еще могло,Что попросту быть не успело —Огромный парус раздувая,Как грозный призрак корабля,В ночь обрывается земля,Ночь наступает гробовая.И в этой совершенной мгле,В аду кромешном и чернильном,Он видит — солнце на столеКачается в дыму кадильном.И сам он, легкий как стрела,Одетый по последней моде,Плывет в большие зеркала,Где зреют розы без числа,В органный гром, в колокола, —В такую высь, к такой свободе —
1945
НОЧНЫЕ БАБОЧКИ
На площади клубится пар,Скрипит фонарь в ключе скрипичном,Без смысла в тупике кирпичномКачается стеклянный шар.В нем бабочка заключена, —Невольной жалости достойна,Она, от боли иль спьяна,Срываясь, бьется беспокойно,Насквозь огнем прокалена.Летучей плоти отраженье