что на некотором уровне Эйзенманн, возможно, знал, что было нечто важное в его взгляде и обстановке, так как позже он писал. «Хотя время от времени я даю команды моим собакам, повернувшись к ним спиной, я не приемлю такой практики».
Но как именно собаки ориентируются в командах, которые мы им даем, когда говорим им, куда пойти и что сделать? Может быть, собаки отвечают на довольно явные движения нашей головы и тела или, возможно, просто следуют за направлением, в котором устремлены наши глаза? Люди весьма точно могут определить направление, в котором смотрят другие, так что это вполне вероятно. Профессор Ворден проверил это на Феллоу, закрывая глаза его владельцу. Когда Герберт задавал направление в определенной команде, Феллоу прекрасно выполнял эту команду, даже при том, что не видел глаз хозяина. Значит, собака ориентировалась по движениям, идущим от головы и тела, вместо того чтобы ориентироваться по пристальному взгляду.
Из этого можно сделать важное заключение: когда собаки, как нам кажется, отвечают на слова в нашем разговоре, они не понимают наших слов. Конечно, они могут знать множество слов и звуков, но именно их обостренная способность выбирать направление для ориентирования, глядя на нас, делает их в наших глазах более знающими, чем они есть на самом деле. Ряд слов, которые обычно используют для разговора с собакой, может включать звуки, понятные ей, например, «возьми», «принеси», «найди», «прыгни» или «иди». Однако другие звуки нашей речи могут не иметь вообще никакого значения для нее. Таким образом, если я говорю моей собаке: «Возьми красный предмет», — это мои слова, указывающие на действие «возьми», заставляющие собаку приготовиться, чтобы пойти и взять, но это еще и движения моей головы и тела, которые направляют ее в место, где лежит красный мяч, который я прошу принести. Именно наша антропоцентричность заставляет нас думать, что единственным важным средством общения является наша речь. Моя собака не знает, что такое «красный предмет», но независимо от этого предмет, на который я пристально смотрю — будь он красным, белым или зеленым, — она мне принесет.
В то время как мы думаем, что собака интерпретирует нашу речь, она внимательно следит за нашими телодвижениями. Собаки — мастера по части чтения языка тела, даже когда мы сами не замечаем, что общаемся подобным образом. Позже мы увидим, что они используют и движения собственного тела, чтобы посылать ряд сообщений.
До сих пор мы исследовали, как успешно собаки интерпретируют человеческий язык. Мы выяснили, что они блестяще переводят наши мысли, которые мы спешим сообщить им с помощью человеческого языка или языка жестов. Теперь давайте рассмотрим их способность разговаривать, чтобы понять, какие методы используют собаки в общении с окружающими.
5
Голос животного или речь животного?
Ж — возможно, лучший ключ к пониманию языка собак — это наблюдение за тем, каким образом собаки взаимодействуют друг с другом. Для людей речь, т. е. звуки, образующие слова, является столь естественным способом общения, что многие полагают, что речь и есть язык. Мы уже знаем, что собаки никогда не смогут произнести слова, подобные тем, которые создают люди, поскольку имеют физические ограничения. Однако они могут издавать звуки, и эти звуки они используют в целях общения.
Язык в виде звуков имеет определенные преимущества по сравнению с большинством других типов общения. Давайте сравним его с визуальными сигналами. Видимый язык тела — важное средство коммуникации для выживания собак, имеющее свои достоинства. Сообщение в форме видимого сигнала тихое, и тем не менее оно может быть получено на расстоянии. Местоположение и источник сообщения также легко обнаружить. Сигнал может быть «включен» или «выключен» мгновенно, можно менять и его интенсивность, делая движения более энергичные или быстрые. Сложную информацию можно закодировать в простых визуальных сигналах. Зачем же тогда развились звуковые сигналы?
Недостаток визуального языка в том, что его преимущества могут обернуться против индивида, который его использует. Дело в том, что, отправляя или получая сигнал, животное как потенциальная добыча не всегда может укрыться от хищника. Использование языка тела требует хорошо развитого зрительного анализатора с высоким разрешением, чтобы более четко видеть детали. Даже если принимающий сообщение имеет хорошее зрение, визуальное сообщение утратит детали, если отправитель находится на большом расстоянии. Туман, дым или сумерки также мешают ясности сообщения. Кроме того, любая материальная преграда, например деревья, стены, блокирует возможность визуального контакта. Визуальный контакт требует достаточной освещенности, чтобы сигналы можно было хорошо различать. Животные могут общаться только днем, а ночью контакт полностью отключается.
Общение при помощи звуков имеет больше достоинств, чем визуальное общение. Хотя звуковое общение требует чувствительного слухового аппарата, звук может передаваться на большие расстояния и поддаваться расшифровке. Звуки нельзя остановить туманом или полной темнотой, они преодолевают многие препятствия — леса, скалы, стены. Именно поэтому мимо дикого существа практически невозможно прокрасться, оставшись незамеченным, даже если оно спит или дремлет. Звук достигнет его слуха прежде, чем вы это поймете. Еще один плюс — звуковой сигнал можно послать из такого места, где его отправитель может остаться незамеченным. Однако если другое животное слышит сообщение отправителя и знает, где тот находится, то сразу может интерпретировать сообщение и прийти в нужное место вовремя.
Когда мы слышим звуки, мы, конечно, знаем, что многие из них производят животные. Можно предположить, что такие звуки не развились бы как часть нормального поведения животных, если бы у них не было определенной функции. Ученые пришли к выводу, что многие из звуков, которыми владеют животные, подобны тем, что мы называем словами, и имеют определенные значения, которые понятны и другим видам. Самое яркое свидетельство этого можно найти у обезьян (возможно, потому, что людей более впечатляет то, что делают обезьяны, чем то, что умеют делать другие четвероногие). Один из примеров — зеленая африканская мартышка. Эта изящная обезьянка с длинными конечностями и довольно плоской мордочкой известна также как обезьяна саванны. Питается она в основном фруктами, листьями, другой растительностью. Зеленые мартышки (верветки) получили свое название от французского слова «vert» — «зеленый», потому что плотный мех на спине обезьян имеет зеленоватый оттенок, контрастирующий с желтыми или белыми задними лапами, брюшком и черными передними лапами, ступнями и мордой. Но более интересен в рамках нашего исследования богатый словарный запас, с помощью которого обезьяны предупреждают друг друга о том, что рядом могут быть хищники. Мало того, что они передают сигнал тревоги, когда обнаруживают хищника, они еще используют специальные «слова», чтобы пояснить другим членам группы, какого именно хищника следует высматривать.
Психологи Дороти Чени и Роберт Сейфарт из Университета Пенсильвании провели обширное исследование языка зеленых мартышек. Они установили, что на этих небольших симпатичных обезьян охотятся три хищника: леопард, орел и змея. Зеленая мартышка, обнаружившая леопарда, производит быструю серию громких лающих звуков. Если она обнаруживает орла, то издает различные виды лая, похожие На вынужденный смех. Если обезьяна видит змею, то производит высокий дребезжащий звук. На остальных зеленых мартышек каждый из этих звуков действует как определенное слово, на каждое из них мартышки реагируют различным поведением. Когда они слышат лай, говорящий им «Леопард!», то убегают к безопасным деревьям. Когда зеленые мартышки слышат хихиканье, означающее «Орел!», они быстро обшаривают взглядом небо перед тем, как найти укрытие в низком кустарнике. Когда одна из мартышек начинает производить дребезжащие звуки, что значит «Змея!», все встают на задние лапы и высматривают вокруг скрытого в траве врага.
Чтобы убедиться, что эти звуки действуют как слова, исследователи сначала должны были исключить другие варианты. Например, тот, что звуки и защитное поведение, продемонстрированное обезьянами, были лишь эмоциональным ответом, вызванным видом хищника. Чтобы проверить это, Чени и Сейфарт сделали запись различных звуков. Они воспроизвели запись, когда никакого хищника поблизости не было. В результате все обезьяны, услышавшие записанные звуки, отреагировали соответствующим образом. Это значит, что обезьяны понимали значение звуковых сигналов и расшифровывали их как слова.
«Слова» зеленых мартышек кажутся похожими на слова в человеческом языке еще по одной причине.
