которая в советские времена давала начало писательскому стажу, вышла в 1968 году в журнале «Техника- молодежи». Итого — 14 книг за 36 лет. Так что. когда газетчики спрашивают: есть ли у меня литературные рабы, я отвечаю: если и есть, то очень ленивые.
— В один присест? Да что-то и не припомню такого. А мучений было много. Вот и самая новая — «Расписной» писалась три года. Потому что там подробно описывается жизнь в тюрьмах, колониях. А я, к счастью, дальше следственных кабинетов не бывал, поэтому все особенности поведения, камерный быт. мелкие повседневные детали приходилось воссоздавать по крупицам со слов бывалых сидельцев — «бродяг», как они себя называют. Однажды бывший «Смотрящий по хате» (камере) рассказал, как он проучил профессионального шулера. Я тут же вставил этот эпизод в роман. Но так бывает редко. К тому же есть тысячи мелочей, которые попросту невозможно узнать, расспрашивая «бывалых», поэтому недостающие детали приходится реконструировать самому. А это отнимает много времени и сил. Одно дело — описать оперативное совещание у прокурора, на которых я бывал десятки раз. а другое — прием арестантским сообществом новичка. Можно, конечно, написать без затей: «Он зашел в камеру и лег на кровать». Сейчас почти все новоявленные писатели так и делают. Но цена этим книгам совсем другая. И в прямом смысле, и в переносном.
— Инженер Элефантов из «Смягчающих обстоятельств», майор Коренев — «Лис» из «Антикиллера». Денис Петровский из «Секретных поручений», Макс Карданов из «Оперативного псевдонима»…
Я люблю практически всех положительных героев.
— Конечно! Иначе как вдохнуть в них жизнь? Лучшие черты стараюсь дарить «хорошим парням», не самые лучшие — плохим. Но так, естественно, не получается, ибо мир многополярен, черно-белых персонажей в настоящей жизни не бывает. Поэтому частицы меня есть и в доблестных героях, и в отпетых злодеях. А генерал Берлинов из «Пешки в большой игре» — это почти полностью я. С той разницей, что я не смог бы выйти из подводной лодки и на глубине сорока метров убить двух боевых пловцов. Это художественный вымысел. Ведь писательская деятельность хороша тем. что дает возможность поправлять окружающий мир хотя бы в книгах: делать его лучше, чище, справедливее. Это компенсационный механизм, позволяющий сохранять психическое равновесие.
— Конечно есть. Это письма читателей, общение с ними на презентациях новых книг, читательских конференциях. К тому же и окружающие меня люди — коллеги, ученики, сотрудники правоохранительных органов, друзья, знакомые, родственники. Они ведь тоже читатели. И тоже высказывают свое мнение.
Надо сказать, что письма бывают разные. В середине девяностых написал человек из Кировской области: дескать, его за выступления против местного начальства посадили в психбольницу, куда ни обращались — бесполезно. Но его сын прочел «Акцию прикрытия» и понял, что самый могущественный человек в стране — начальник Службы безопасности Президента России Коржаков. Написал ему. и правдолюбца выпустили. Вот он и поблагодарил, да еще дополнительно поставил ряд задач: пересмотреть пару решений суда, установить ему инвалидность, познакомить, по-свойски, с кем-то из писателей, живущих к нему поближе.
Многие читатели просят что-то: купить машину, освободить сына из тюрьмы, прислать денег, поохранять бесхозный дом. Некоторые дают оценку книгам, фильмам, что-то советуют. Многие предлагают темы. Один пенсионер предложил приехать ко мне на месяц-другой и рассказать свою жизнь, которая должна меня очень заинтересовать. Заманчиво, правда?
Другой хотел поведать про махинации с мясом, которые имели место в 80-х годах в магазине при крупном заводе: продавать его должны были через профсоюз по 1 рублю 80 копеек, а продавали на общих основаниях по 2.30. Действительно, было такое уголовное дело, нескольких человек осудили лет на 10–12. директора магазина приговорили к расстрелу, правда, не исполнили, помиловали. Но кому это сейчас интересно? И как сейчас объяснить про профсоюз и 1.80—2.30? Да еще что за это к «вышке» приговаривали!
Бывают и интересные письма — честные, искренние, написанные от души. На такие я обычно отвечаю. Один отставной прокурор написал, что в «Антикиллере-2» Лис переродился и уже не может быть тем героем, что и раньше, его обязательно должен ждать крах, и я должен этот крах показать. А ведь верно! Я и сам об этом думал. Человек разбогатевший уже не хочет и не может рисковать жизнью ради идеи, и идеи у него расплываются все больше и больше. Если я вернусь к «Антикиллеру-3», а такая мысль есть, я покажу закономерный конец Лиса. Причем это не идеологическое решение, это правда и логика жизни.
Письма читателей, конечно, важны. Особенно, если это отзывы профессионалов. Мои знакомые ехали в такси, увидели у водителя «Татуированную кожу», разговорились. Шофер — бывший десантник — был уверен, что Корецкий тоже десантник, так точно все описал. Другой читатель узнал бригаду спецназа, в которой когда-то служил. Только одна неувязка: у них на полигоне стояли макеты мобильных ракетных установок, а в книге — макеты шахтных ракет. Чем это вызвано? Не поверил, когда я объяснил, что эта часть полностью придумана. Как так: все точка в точку — и быт, и ученья и сленг, и взаимоотношения?
Один сыщик рассказал, что в реальной жизни была проведена оперативная комбинация, описанная в «Антикиллере-2», и удалось получить положительный результат. Конечно, такие отзывы очень ценны и приятны.
— Тут все однозначно: хвалят роман и ругают фильм. Некоторые на эмоциях, некоторые с подробным анализом. Причем все чересчур категоричны, зачастую внутренне противоречивы. Например:
«Как можно было из такого романа сделать обычный голливудский боевик?!» Хотя если отечественный фильм схож с голливудским, то это большой успех!
Ругают не только создателей фильма, но и меня упрекают: почему разрешил? Причем объяснения не воспринимаются. Надо снимать один к одному — и все тут! Что ж, только у этого романа около 30 миллионов читателей. С их мнением надо считаться.
— Читатель есть читатель, независимо от того, носит он погоны или нет. Как ни странно, но многочисленные юридические неточности в фильме остались без критики профессионалов. Хотя обычно они беспощадны: показывай как положено — и все тут! Наверное, потому, что они любят Лиса. Хотя в фильме он совсем не такой, как в романе. Я к этому отношусь с пониманием: книга — одно, фильм — другое. Хотя, если задуматься, зачем переделывать бестселлер? Надо просто перевести его на язык кино. И тридцать миллионов читателей выстраиваются в очередь к кинотеатрам и за кассетами. Я так понимаю. Возможно, это взгляд пристрастного человека. Даже наверняка так и есть.
— Критики сейчас обмельчали. Их тоже коснулась депрофессионализация, характерная для всех сфер российской жизни. Ни громких имен, ни заслуженной репутации. За перо берется каждый, кому не лень. Рецензии, как правило, очень поверхностны и примитивны. Иногда создается впечатление, что критик вообще не читал книгу, может, полистал слегка. По большому счету они меня не интересуют.
Что касается коллег… Писательство — дело индивидуальное. Каждый сидит дома и пишет в одиночестве. Нет коллектива вокруг, нет постоянного общения, нет зеркала социальной оценки. Поэтому каждый считает себя гением, который гораздо выше других. Отсюда и соответствующие отношения. Вообще-то писатели между собой, как правило, не дружат. Встречаясь, пьют, рассказывают о собственной гениальности, жалуются, что именно их читатели, прекрасные и интеллигентные люди, не имеют денег,
