– Да.
Полицейский-хуманс щелкнул магической зажигалкой и прижал стальной кругляш к кончику запального шнура. Огонь побежал пропитанной маслом веревке.
Никто из вошедшей на дворцовую площадь толпы не заметил огненную дорожку, побежавшую по верху стены.
Огонь быстро распространялся вдоль веревки. Прямо... Прямо... По краю стены... Перевалил за край и рванулся вниз...
К заложенным пороховым зарядам.
Бабах!
***
– Что это? – штурмующие дворец оглянулись.
Клубы пыли окутывали то место, где только что была караулка и калитка. Сейчас вход был завален кусками стены, обрушившейся в этом месте.
Вход. И выход.
– Ловушка! – выкрикнул Каменотес, – Оружие к бою!
Что? Что задумал Речник? Неужели он обманул их и сейчас из каждого окна раздадутся выстрелы? Но как он сумел провести войска внутрь дворца? Ведь следили же!
Хуманс встряхнул головой, отгоняя видение закованных в латы големов, с мечами в руках врезающихся в толпу, и взмахнул пистолетом:
– Вперед!
Выстрелов из дворца не было.
***
– Кэтти, давай, – спокойно прошептал лежавший рядом Джон. Мышанка наотрез отказывалась от подстраховки, но спокойный убийца сумел ее убедить. И, как оказалось, не зря.
– Я не могу, – по лицу девушки текли слезы, – Не могу стрелять!
До появления необходимости кажется, что ты с легкостью выстрелишь в человека. Но это только до того самого момента, когда тебе и в самом деле придется стрелять. И вот тут может оказаться, что лишить человека, который тебе ничего плохого не сделал, жизни – совсем не легко.
Гораздо проще построить пулемет, чем расстрелять из него толпу ничего не подозревающих людей.
– Джон, я не могу стрелять в них! Не могу!
– Уходи, – Джон придвинулся поближе, погладил мышанку по плечу и поцеловал в щеку, – Уходи, Кэтти, я все сделаю сам.
В конце концов, это его работа.
Убийцу Джона никогда не заботили вопросы патриотизма и всеобщего счастья. Только оплаты. Сейчас ему платил Остров. У донов были свои соображения.
Но кроме денег есть еще и такое чувство, как дружба...
Мышанка, пригнувшись, скрылась в темноте дворца. Джон взял в руки пулемет и открыл огонь.
***
На балконе дворца, вспыхнул огонь. Раздался грохот. и тут же взревела толпа.
Казалось, невидимый великан взмахнул огромной косой: передние ряды наступающих рухнули, обливаясь кровью. А смертоносная грохоталка продолжала трещать...
Ловушка! Это была все-таки ловушка!
Каменотес поклялся найти Друга, заманившего их сюда и убить. Он не знал, что друг уже час как мертв.
Толпа отхлынула от дворца: действие пулемета для тех, кто его никогда не видел, в темноте, неожиданное – это настолько страшно, что никто не наберется достаточно смелости, чтобы броситься вперед.
Все рванулись к воротам, закрытым, запечатанным, с заваленной калиткой. Дворцовая площадь превратилась в огромное поле смерти. Мышеловку, из которой не должен был уйти никто.
Товарищ Речник не любил смертей, но и оставлять в живых тех, кто пошел против него, не собирался. «Добрый» и «добренький» – разные слова.
Пулемет продолжал грохотать, окутывая балкон облаком порохового дыма.
***
Хлопнул последний выстрел и стволы закрутились вхолостую.
Джон кашлянул – пороховой дым лез в горло и выедал глаза – открыл крышку и отбросил в сторону рулон чистой белой ткани. Руны магической взрывчатки выгорели полностью.
Убийца взял второй – и последний рулон – вставил его в зажимы. Захлопнул крышку, открыл емкость с пулями и досыпал свинцовых шариков из кожаного мешка. Взвел пружину, взмахнул рукой, разгоняя дым, и продолжил расстрел.
Перерыв длился не больше минуты, но некоторым его хватило, чтобы опомниться.
***
Темнота... Смерть... Кровь... Паника...
Каменотес представляя себе сегодняшнюю ночь именно так. Но он должен был быть с другой стороны!
Это сторонники Речника должны разбегаться и падать, умирая, а не его люди!
Каменотес, чувствуя, как сердце колотится в такт смертельному грохоту, рвался вместе со всеми к воротам. Еще немного, и страх окончательно залил бы ему мозг, превратив из человека в вопящего зверя, бросающегося на решетку...
Грохот стих.
Толпа продолжала вопить и кидаться на ворота – нескольких человек, кажется, уже раздавили – но Каменотес уже пришел в себя и, расталкивая локтями людскую массу, двинулся в сторону от ворот, туда, где он последний раз видел Пивовара.
Пусть уже пускает в ход «последний довод».
Пулемет опять продолжил стрельбу.
***
Димка прижался к стеклу, наблюдая бойню на Дворцовой.
Нет, это был не бой, не сражение, не битва.
Бойня.
Пусть нападающие были вооружены, они забыли об оружие, побросали его, уронили, перед лицом непонятной и от этого еще более пугающей смерти.
Может быть, Речник поступил и правильно...
