кирасирский полк начал пробивать себе обратный путь сквозь линию казаков. «К несчастью, — сообщает об этом эпизоде „Рукопись карабинеров“, — вместо того, чтобы направиться в сторону 2-го карабинерского полка, он взял направление намного более назад, на лес, о котором мы уже говорили, находившийся вправо от бивуаков. Вынужденный разомкнуться и рассредоточиться, чтобы пересечь этот лес, он понес весьма большие потери»[165]. Возможно, именно в этом лесочке, кишевшем казаками, 1-й кирасирский полк и потерял своего «орла» (штандарт с позолоченной фигурой орла на навершии древка). Известно, что орлоносец полка, младший лейтенант Ж. де Берлемон, защищая «орла», получил 13 колотых ран, нанесенных казачьими пиками[166]. Согласно русским источникам, этот почетный трофей (первый в Отечественной войне 1812 г.) был взят сотником Карповым 4-м из Донского казачьего полка полковника Иловайского 10-го [167].
После отступления 1-го кирасирского полка массы русской конницы двинулись на 2-й карабинерский полк и со всех сторон напали на него, испуская громкие крики. Но этот полк, как сказано в «Рукописи карабинеров», «держал свои ряды с великолепной стойкостью, которая внушила врагу уважение и заставила остановиться на дистанции около 15 шагов». «Долгое время, — продолжает тот же источник, — противник ограничивался тем, что пытался поколебать его ужасными воплями и ничтожным по своему воздействию огнем карабинов»[168]. Это продолжалось до того момента, когда капитан Матьё, раздраженный провокациями одного русского офицера, находившегося прямо перед ним, бросился на него, «увлекшись достойным осуждения и необдуманным пылом». Горячий француз сразил своего противника саблей, но тут же был окружен казаками и сброшен с коня ударом пики в голову. На выручку ему пришел полковник Бланкар с несколькими карабинерами, которым удалось доставить раненого капитана обратно в строй (оставшись без лошади, этот офицер все-таки попал в тот день в плен, но позже, при отступлении полка, произведенном галопом). Освобождая капитана Матьё, полковник Бланкар получил легкую рану в лицо, которое из-за этого было так сильно залито кровью, что даже испугало его подчиненных. К тому времени генералу Шуару стала ясна очевидная бесполезность и опасность дальнейшего противостояния 2-го карабинерского полка тысячам казаков, и он приказал ему отступать. Эта ретирада была для карабинеров не столь тяжелой, как для 1-го кирасирского полка, — они потеряли совсем немного людей убитыми или упавшими вместе с лошадьми. Казаки, которые находились на пути 2-го карабинерского полка, либо сами открыли ему проход, либо были опрокинуты. Часть русской конницы двигалась за карабинерами, следуя у них на хвосте и на фланге. Бланкар, чьи воспоминания использует «Рукопись карабинеров», отмечал «хладнокровие, присутствие духа, дисциплину и храбрость», проявленные его людьми, «несмотря на беспорядок отступления, проводимого в подобных обстоятельствах и под вражескими пиками»[169]. Сам полковник тогда тоже отличился. Заметив, что голова его полка направляется к лесочку, оказавшемуся ранее ловушкой для 1-го кирасирского, он своевременно почувствовал опасность и крикнул карабинерам: «Не заходить в лес!». Полк тотчас на ходу изменил направление своего движения и подался намного правее, хотя в той стороне находилось больше казаков, чем перед леском. Проложив себе дорогу сквозь эту конницу, 2-й карабинерский полк вскоре соединился с 1-м карабинерским и 1-м кирасирским полками, уже находившимися в сообщении с главными силами Мюрата. Сосредоточив все свои войска на правом берегу Чернишни, маршал выстраивал их в виде прямого угла, меньшая сторона которого была развернута фронтом на юг поперек Калужской дороги, а более длинная — фронтом на восток, растянувшись вдоль дороги. Перейдя Чернишню, 4-я кирасирская дивизия по приказанию Мюрата встала справа от — польской батареи бригадного генерала барона Ж. Б. Пельтье (начальника артиллерии 5-го корпуса), на которую тогда наступала русская пехотная колонна. За правым флангом дивизии Дефранса развернулась уступом 5-я тяжелая дивизия 1-го резервного кавалерийского корпуса (6-й, 11-й и 12-й кирасирские полки).
К тому времени два полка русской пехоты (Тобольский пехотный и 4-й егерский), возглавляемые командиром 4-й пехотной дивизии генерал-майором принцем Евгением Вюртембергским, перешли через Десенку и Рязанский овраг и продвинулись к селению Рожественно. Затем к этим частям примкнул справа 20-й егерский полк из отряда Орлова-Денисова, после чего под начальством принца Евгения оказалось 6 батальонов с тремя легкими орудиями[170]. Переправившись на правый берег Чернишни, эти войска приблизились к Калужской дороге, по которой должна была отступать вся группировка Мюрата. Правофланговый 20-й егерский полк майора А. З. Горихвостова очень лихо, с песней, ударил в штыки прямо на батарею Пельтье и уже достиг пушек, когда его атаковали карабинерские полки во главе с генералом Дефрансом. Одновременно на русских егерей обрушился с фланга 6-й кирасирский полк полковника шевалье Ж. Б. И. Мартена, находившийся во второй линии за 4-й тяжелой дивизией[171]. 20-й егерский полк успел построиться в каре, но французские карабинеры и кирасиры прорвали его и изрубили многих солдат (потери полка в тот день составили 336 человек, в т. ч. 180 убитыми и пропавшими без вести)[172] . Согласно «Рукописи карабинеров», эта успешная атака, в которой полковник Бланкар был ранен пулей в руку, явилась главной причиной остановки, а потом и отступления русской колонны. Сам принц Евгений Вюртембергский, отмечая в своих воспоминаниях «львиную храбрость» 6-го кирасирского полка, утверждал, что 20-й егерский полк, «встреченный конницей, потерпел потерю и выручен был уже другими двумя полками, с которыми и продолжал наступление»[173]. Тем не менее, захватить польскую батарею и перекрыть Калужскую дорогу русским не удалось. Хотя вскоре пехоту принца Евгения поддержали полки 1-го кавалерийского корпуса генерал-адъютанта барона Е. И. Меллера- Закомельского и 12 орудий конно-артиллерийской роты ? 2, этих сил было недостаточно, чтобы помешать организованному отходу всей группировки Мюрата. Казачьи полки, находившиеся поблизости, не проявили должной активности, — захватив парк резервной артиллерии и экипажи, расположенные у Рожественно, они слишком увлеклись грабежом этой добычи (здесь в их руки попала часть багажей самого неаполитанского короля). Другой крупный отряд конницы Орлова-Денисова, пройдя мимо деревни Бринево (называемой также Гринево или Горнево), устремился дальше на север и вышел к Калужской дороге севернее Спас-Купли, где находилось дефиле, по которому группировке Мюрата предстояло отступать к селу Вороново. Чтобы прикрыть этот важный проход от нападения казаков французский маршал заблаговременно послал к Спас-Купле 1-й и 3-й пехотные полки Вислинского легиона (из дивизии Клапареда) и весь 4-й кавалерийский корпус Латур-Мобура, насчитывавший около 700 всадников. Отбросив русскую конницу, эти части удерживали дефиле до подхода главных сил Мюрата. Последние тем временем отступали в полном порядке, преследуемые только кавалерией и слабым отрядом Евгения Вюртембергского, и около 13 часов остановились на позиции под Спас-Куплей, причем части польской и французской пехоты были построены в каре. Спустя два часа огонь русской артиллерии совершенно затих, и французы спокойно ретировались к Воронову.
В результате пассивности русских корпусов (как тех, которые наступали по большой дороге из Тарутино и после занятия Винкова остановились на левом берегу Чернишни, так и тех, которые под общим руководством генерала от кавалерии барона Л. Л. Беннигсена наступали от Дедневского леса и остановились на линии деревень Рожественно и Круча), отход французских войск к Воронову не встретил затруднений. Общие потери группировки Мюрата 18 октября составили 2795 человек (790 убитых, 426 раненых, 841 пленный и 310 пропавших)[174]. Русские войска потеряли более 1500 человек[175]. Из корпусов французской резервной кавалерии особенно пострадал 2-й, потерявший 806 человек, в т. ч. 104 убитыми, 287 ранеными, 176 пленными и 239 пропавшими (большинство последних также следует причислить к пленным). Среди тех, кто попал в плен, оказался и начальник штаба дивизии Дефранса штабной полковник (adjudant- commandant) барон Ж. Мержес[176]. В 1-м карабинерском полку были ранены 3 офицера (лейтенант Байе, попавший при этом в плен, младшие лейтенанты Пирр и князь де Бово-Краон, которого вынес из боя вахмистр Гийо). Во 2-м карабинерском 1 офицер (капитан Анго) был убит и 10 ранены (полковник барон Бланкар, капитаны Де Прео и Матьё, лейтенант-старший адъютант Сотро-Дюпар, лейтенанты Крево и Прюдомм, младшие лейтенанты Де Майи, Мазукки, Пэи и Дювико), причем трое из них (Матьё, Прюдомм и Дювико) попали в плен. 1-й кирасирский полк потерял 8 офицеров[177]. Об убыли прочих чинов этих трех полков есть данные только по 1-му карабинерскому, который, согласно «Рукописи карабинеров», потерял около 45 унтер- офицеров и рядовых[178]. Тот же источник утверждает, что и 2-й полк
